- Не обращай внимание. Это было много лет назад. Давай, отвезем тебя домой.
* * *
Хлоя ничего не сказала, когда Вэн подъехал к обочине на безликом черном седане, который, по-видимому, предпочитал их отец. Она откинула голову, глядя на величественное историческое здание, у которого они только что припарковались, ее глаза на мгновение расширились от удивления.
Затем, как будто она осознала, что он смотрит на нее, выражение ее лица резко изменилось, став похожим на непроницаемую маску.
Почти такое же выражение лица было на ней в тот момент, когда она сошла с самолета, и продолжала его сохранять всю дорогу от частного аэродрома, где он ее встретил.
Вэн выключил двигатель и откинулся на спинку сиденья, глядя на нее.
Он ожидал от нее гнева, особенно учитывая, что их отец вычеркнул ее из завещания. Но нет, она просто посмотрела на него немного подозрительно и настороженно.
Она очень отличалась от той восьмилетней девочки, которую он учил ездить верхом. Маленький, узкоплечий ребенок, с длинными черными волосами и большими темными глазами. Который сначала стеснялся его, но потом это стало понятно, так как он не проводил с ней много времени. Он был намного старше ее и был в школе, пока она росла.
Однако постепенно она утратила эту застенчивость, и ее лицо всегда светилось радостью во время его редких визитов на ранчо. У нее была красивая улыбка. Раньше она освещала его, как свеча внутри фонаря, и то, как она протягивала руку, хватая его и утягивая в конюшни, чтобы «показать ему лошадей», не давая ему даже ступить в дом, стало тем, что указывало, что он дома.
Однажды, как раз перед тем, как отправиться на его первое задание, она дала ему камень, «особый», который она нашла на Теневой Вершине, чтобы у него было что-то «домашнее», чтобы взять с собой.
У него все еще был этот проклятый камень, но Хлоя, которую он помнил, страстная, нетерпеливая, все восторгающаяся маленькая девочка, давно ушла. И, возможно, учитывая содержание письма его отца, это было хорошо.
Он наклонил голову, изучая ее.
Он узнал в ней частички того ребенка, которым она когда-то была: длинные черные волосы, выбившиеся из пучка и ее большие темные глаза, густо обрамленные черными как сажа ресницами. Тогда ее лицо казалось слишком маленьким для всех этих волос и глаз, но теперь оно повзрослело. Черты ее лица были тонкими, заостренными, с пухлыми губами и упрямым подбородком. У нее также была самая невероятная кожа, чистая и гладкая, с остатками летнего загара на щеках и шее.
Красавица. Она была прекрасна.
Что-то внутри него сжалось, что-то знакомое. Что-то, о чем он не собирался даже думать или разбираться прямо сейчас. Или вообще когда-нибудь.