Мои пальцы замерли на коже. Я опустил взгляд и из моих вен текла кровь. Я чувствовал облегчение в груди, зная, что немного пламени покинуло мое тело. Поднял свои запястья, чтобы показать ему. Показать, что дьявольское пламя покидает мое тело, как он и хотел.
Но он отшатнулся, губы больше не были поджаты. Вместо этого они приоткрылись. Он повернулся к моей маме.
— Я звоню пастору Хьюзу. Повезу его прямо в церковь.
Я перестал двигать руками, когда он упомянул церковь — мне не нравилось это место. Не нравился пастор. Мне не нравились змеи, которых там держали. И не нравился напиток, из-за которого их тела сотрясались на полу.
Мама помчалась вперед и вцепилась в его руку.
— Пожалуйста, Майкл, оставь его в покое. И, — мама сделала глубокий вдох, — может, мы сводим его к доктору. Может, мы чего-то не понимаем? Возможно, на этот раз нам должен помочь настоящий доктор... помочь ему.
Он замер и прищурил глаза, глядя на мамину руку.
— Доктору? Ты знаешь нашу веру, Мэри. Знаешь, что мы избегаем медицинской помощи. Если мы будем много молиться, если будем чисты и смиренны, Бог исцелит... в противном случае... — Он оттолкнул маму, пока та не ударилась о кухонных стол. Мама вскрикнула от боли, и мой желудок сжался в тугой узел. Он указал на мое лицо. — Тогда ты вот так же закончишь. Пронизанная грехом, злом и отсталостью!
Я вздрогнул и свернулся на полу — он пугал меня.
Я наблюдал, как он потянулся за ключами от машины, затем направился ко мне.
Но я не хотел ехать. Я забился в угол, насколько мог, все время держа руки вытянутыми.
Он схватил меня за запястья, начал вытягивать из угла, но я боролся: пинался ногами, вырывался руками. Он только сжимал мои руки крепче. Было больно, но я боролся за свободу.
— Нет! Пожалуйста! — мама кричала позади меня. — Он не зло. Он не...
Но он отбросил руку в сторону и схватил мою маму за лицо.
— Отвали! Иди к своему другому сыну, он плачет. К сыну, который с божьей помощью, не будут таким как этот!
Мама отшатнулась, затем внезапно он ударил меня по лицу. Было так больно, что я повалился на пол. Он поднял меня за воротник рубашки и притянул мое лицо к своему.
— Внутри тебя живет зло, мальчишка. Зло, которое я, черт возьми, изгоню. Сделаю тебя нормальным. Правильным. Больше никаких взглядов сквозь меня, когда я говорю. Больше никаких сбитых с толку людей, когда ты входишь в комнату. Из-за чего мы чертовски стыдимся того, что ты наш сын.
Он поволок меня из дома. Я смотрел на маму, но она стояла на кухне, укачивая моего младшего брата. Она смотрела на меня, пока меня тащили из дома, и слезы текли по ее лицу.