Перевертыш начинает кричать, когда отметина выжигает путь на его коже.
— Нет… нет!
— Теперь ты не просто дашь мне имена всех пар, зарегистрированных в Европе, а еще займешься Америкой. — Это отнюдь не надежный план найти свою любимую, но с чего-то надо начинать.
Эдгар брызгает слюной.
— Я не соглашался на это…
Я сворачиваю его руку.
— Разве? Забавно, кажется, я помню, как ты был не прочь отплатить мне, когда нуждался в деньгах. — Я наклоняюсь еще ближе к его уху. — В этот раз я предлагаю восполнить тебе долг полностью, иначе выяснишь, почему я заработал себе такую репутацию.
С быстрым рывком и при помощи небольшой магии я ломаю ему левую руку.
Долю секунды лицо Эдгара выглядит удивленно, а затем проявляется боль, и тот начинает кричать.
— Ты сломал мне чертову руку.
— У тебя три недели, — говорю я поверх его воплей.
Потный и орущий, он все еще смотрит на свою руку, пока до него не доходят мои слова.
— Три недели? — Внимание переходит на меня. — Это… это невозможно. У меня заняли месяцы, чтобы доплыть до Европы в одиночку.
— Тогда тебе повезло, что ты перевертыш. — Он может превратиться в любое существо, которое захочет, и уплыть или улететь туда, куда надо.
Я выпрямляюсь, отпуская его, затем разглаживаю рубашку и отворачиваюсь.
— Но моя рука сломана, — орет он позади меня.
— Не моя проблема, — говорю ему через плечо.
В Потустороннем мире я жесток, но почитаем.
Здесь я презрен и беззаконен. Здесь я именуюсь Торговцем.
Глава 12
Обратная сторона надежды
37 лет назад
Прошло столько времени. Век назад я думал, что прийти на Землю будет хорошей идеей, но, вероятно, все эти года я лишь зря тратил время.
Твоя пара уже давно отжила жизнь и умерла. Ты никогда не найдешь ее вовремя.
Я чувствую, как под кожей проползает чувство безысходности, когда иду по лей-линиям обратно во дворец, но знаю, что вновь вернусь на Землю.
Как я могу не вернуться?
Эти гонки за парой съедают меня. Когда ложусь спать, то закрываю глаза лишь с мыслями о ней. Когда беру другую женщину, то фантазирую прикосновения и вкус своей любимой. Когда сижу на троне или смотрю на кровать, возникает пустое пространство, которое не могу восполнить.
Охота за ней стала некой болезнью. Ночь за ночью я возвращаюсь за ней на Землю с утомленным и истерзанным сердцем. За все это время я стал циничным, но никогда не терял решимости.
Когда я найду ее — а мне нужно верить, что найду — я ее не отпущу. Буду лелеять ее, любить, и, в конце концов, дам испить лилового вина, сделав ее полностью и всецело своей, а себя — ее.
Пока не исчезнет тьма.