— Вот именно поэтому твое согласие дать мне время на раздумья звучит не очень правдоподобно. Вернее, очень неправдоподобно.
— Машенька, я действительно хочу, чтобы ты обо всем подумала. Потому что «жена» — это не просто новая фамилия и штамп в паспорте, это образ жизни, образ мыслей. Это целый ряд моральных обязательств, как по мне. Я думаю, ты понимаешь, о чем я.
— Да, я понимаю, — без улыбки кивнула она.
— Вот и хорошо. Пойдем позавтракаем, и поеду я поработаю. А то пока я тут с тобой философствую, у меня пол-офиса документов вынесли.
— Каких документов?
— По двум дочерним предприятиям.
— Зачем? — выдохнула Машка.
— Видимо, хотят впаять мне легализацию денежных средств.
— Боже…
— Не, Манюня, бог тут совсем ни причем.
— А что ты тут правда философствуешь, если у тебя там документы изымают? — воскликнула Маша.
— А я таким образом оказываю следствию полное содействие. Или ты думаешь, в первый раз так под меня копают? — Встал с кровати и
подтолкнул Машку к двери.
— А если тебя вызовут на допрос?
— Конечно, вызовут. Раз документы изымают, значит вызовут. И тогда, Маня, я побреюсь, надену белую рубашку и поеду в Следственный комитет с гладко выбритой рожей говорить всю правду, — засмеялся он. — Пойдем. Есть хочу. Надя, наверное, уже накрыла завтрак.
На кухне пахло свежей выпечкой и кофе. При виде лимонного пирога Маша скривилась, снова встревожившись от своей тайной мысли.
— Что? — Виталий тут же уловил ее странную реакцию.
Она в ответ поджала губы и, нахмурившись еще больше, уставилась в телефон.
— Маша, — сказал он строже. — Что там такое?
— Там календарь. — Отложила телефон и странно взглянула на Виталия. — Вот думаю, сейчас тебя обрадовать или потом, когда домой вернешься. А то скажешь, что у тебя из-за меня снова весь день через… одно место.
— Нет уж, давай сейчас.
Маша глубоко вздохнула, набираясь то ли кислорода, то ли смелости.
— Знаешь, я легко могу представить, что у меня от тебя дети, потому что у меня… задержка.
Бажин, услышав это, изменился в лице. Не двинулся, не дернулся, но как-то в один миг весь неуловимо собрался, сконцентрировав на ней острый взгляд. Это напряжение жило в нем несколько секунд, но потом словно растворилось, и Виталий, выдохнув, подался вперед к столу. Облокотился на него, подперев рукой подбородок.
— Маня, главное вовремя об этом вспомнить.
— Молчи, — остановила она его. Скрестила руки на груди и насупилась. И без него прекрасно все понимала.
— Сколько?
Машка приложила пальцы к губам, будто боясь озвучить ответ.
— Около недели.
Виталя кашлянул, прочищая горло, но не заговорил, а только улыбнулся тихой непонятной улыбкой.