Сора лишь усмехнулся:
— Да расслабься ты, Стеф. Это же просто игра.
И эти слова превратили подозрения Стеф в уверенность. Уверенность в том, что верить Соре было нельзя. Он... Нет, они оба считали происходящее простой игрой. Судьбы иманити и Восточного Союза их ничуть не волновали. Весь этот мир для них — одна большая игровая доска!
«Нельзя было доверять ему дедушкино наследство!» Ее захлестнули отчаяние, разочарование и страх. Джибрил же, наоборот, с восхищением в глазах склонила перед ними голову.
— Хозяин, владыка... Воистину вы достойны того, чтобы править нами.
Ради победы они не побоялись поставить на кон чужие жизни. И сделали они это отнюдь не забавы ради, а для того, чтобы гарантировать себе победу. Неизвестность, которая ожидала их впереди и которая так сильно пугала Стеф, Джибрил лишь будоражила.
— Что ты говоришь?! Как они могут так безответственно...
— Тогда скажи мне, Долочка, — вдруг серьезным тоном перебила ее Джибрил, и Стеф запнулась. — Ты хочешь, чтобы хозяин взял на себя ответственность в случае поражения? Но если он выиграет, звервольфы потеряют свои земли и ресурсы, а без них вся их цивилизация рискует погибнуть. За это ответственность ему можно не брать? Или ты возлагаешь ее только на тех, кто проигрывает?
— Ну...
Возразить Стеф было нечего.
И все же она считала поступок Соры безответственным. Перед тем как ставить жизни людей на кон, он должен был хотя бы получить от них согласие на это.
Джибрил продолжала:
— Хоть нам и запретили воевать, в мире все до сих пор пытаются убить друг друга.
В этом мире было запрещено насилие, но это мало что изменило. Других способов отнимать, завоевывать и убивать было сколько угодно. Уж кто-кто, а иманити успели почувствовать эффект Десяти Заповедей на собственной шкуре.
— Предлагаешь опустить руки и позволить вашей расе исчезнуть?
— Нет, такого я не предлагаю. Но все равно... Позволять себе такие выходки — тоже неправильно! — не сдавалась Стеф.
— Но именно это и означает быть чьим-то представителем.
Джибрил ведь и сама представляла интересы целой группы своих сородичей.
— Эти игры — вопрос жизни и смерти, — бросив холодный взгляд на Стеф, сказала она. — О какой большей ответственности может идти речь?
Стеф молчала, не зная, что возразить существу, жившему еще во времена Великой войны. Но неожиданно для всех на ее сторону встал сам Сора.
— Да никто никого убивать не будет, спокойно. Я же сказал, что это игра.
— Э-э?
— Что?
— А?
— Мм?..
На какое-то время все четверо растерянно замолчали.
Затем Сора наконец сообразил, что к чему.