— Отравушка, красавица моя! Хочешь опытного мужчину? Будешь ласкова со мной — я буду ласков с тобой!
— Господин! — с ненаигранным возмущением воскликнула она. — Нас увидят!
— Ну и что? — он заглядывал ей в лицо, пока она пыталась не скривиться от отвращения. — А может, я полюблю тебя? Хотя я люблю женщин в теле, а не таких костлявых… Рыжих особенно люблю. Но и ты ничего!
Он и не понимал, насколько несоблазнительно звучат его ухаживания. Но Отрава угадала верно — Ладу понравилась Нанья. Он кружил вокруг кудесницы все это время, но никаких путей к той мимо отца не обнаружил. Именно поэтому Отрава и жила до сих пор спокойно.
— Господин, отпусти! Не смущай меня!
Он бормотал, прижимая ее еще теснее:
— Не люблю хвастаться своими победами, но ты спроси у Зарницы, каков я! Спроси — и будешь знать, что не пожалеешь!
Вот именно от Зарницы она и наслушалась про «вонь до тошноты» и «омерзительный стручок, который из-под живота не разглядеть».
— Господин, — зашептала Отрава, уклоняясь от блестящих губ. — Приходи ко мне, когда стемнеет. Только умоляю, пусть об этом никто не знает!
— Скромница, невинная скромница! — отчего-то восхитился он, но на свободу выпустил.
Первый шаг сделан. Главное не начать брезгливо тереть плечи.
Вечером к ней первой пришла Нанья.
— Ядовитая моя! У меня потрясающие новости, — она заорала сразу с порога. — Я уговорила господина Иракия помочь тебе вспомнить предыдущие жизни! Представляешь, как интересно?
Отрава закрыла за ней дверь:
— Говори тише, Нанья, люди уже спать укладываются. И нет, мне неинтересно. Разве ты не знала, что возвращенцы этого не любят?
Та забралась на узкую кровать с ногами.
— Да помню я, как вы с Крисом об этом говорили! Но неужели он прав — ты боишься помудреть до уровня тухляка?
Ну, естественно, им смешно. Потому что сами не возвращенцы, вот и смеются над такой причудой. Да и что Отрава будет делать со своими воспоминаниями? Знания из предыдущей жизни ей только раз пригодились, никаких чувств и эмоций не осталось. Тогда зачем копить то, что не потребуется, зато может утяжелить ношу?
К их ленивой перепалке подоспел и Лю. Тоже уселся на кровать и устало откинулся на стену.
— А вот мне бы было интересно… — рассуждал задумчиво. — Хотя и риск есть. Вдруг ты когда-нибудь была городской сумасшедшей или убийцей младенцев, как шутила твоя мать? Я понимаю твой страх.
Слово «страх» для теперешней Отравы было наихудшим из оскорблений. Она только бровь изогнула:
— Завтра с утра отпрошусь на кухне и загляну в лабораторию!
Нанья хотела было воскликнуть от радости, но замерла, услышав стук. Надо же, какой галантный господин, стучится! Правда, тут же и распахнул дверь. Улыбка скисала, превращаясь в удивленно-разочарованное «О», пока он окидывал взглядом всю компанию.