— Еще одна надежда хрякнулась, — отозвался кровопийца. — У меня какая-то черная полоса началась.
Больше они не разговаривали. Обсуждать при постороннем свои дела или переживания не хотелось. Да и отсутствие воды сказывалось — во рту уже и без того пересохло, на болтовню сил не находилось. К ним так никто и не заходил — заглядывали только иногда в окно, проверяли, но больше ничего не делали. Наверное, стоило радоваться хотя бы этому.
Но к вечеру все же зашел молчаливый охранник. Внимательно на всех посмотрел, подергал цепи Лю, а потом подошел к кровопийце и воткнул ему стрелу в основание шеи. Кристофер при этом не произнес ни звука, только глаза на пару мгновений закрыл.
— Доброй ночи, гости дорогие, — сказал охранник напоследок, а потом вышел и запер дверь.
Едва стемнело, Лю улегся на бок и почти сразу уснул. Восходящая ночная звезда давала совсем мало света — кровопийцу разглядеть теперь было невозможно. Отрава видела только, что он сидит в той же позе. Она же никак не могла задремать: стянутые запястья ныли невыносимо, хотелось пить и есть. Но Отрава глупо думала только о том, как будет справлять нужду, ведь рано или поздно терпеть не сможет. Ей грозила смерть, возможно, пытки или изнасилование, а она могла думать только о том, что рано или поздно захочет в туалет. Как необъяснимо глупо себя чувствуешь, когда мелкие потребности тела становятся чуть ли не важнее всего.
Она вздрогнула, почувствовав движение на отекших руках. Потом, замерев, ощутила, как веревка дернулась, причинив невыносимую боль опухшей коже.
— Возвращенка, — позвал кровопийца из темноты. — Почему твое сердце вдруг заколотилось? Что случилось?
Отрава, вместо ответа, подняла освободившиеся от пут руки и принялась растирать затекшие запястья, сама еще не понимая, что произошло.
— Ха. Вот это сюрприз. Почему же вы сразу не сказали, что привели с собой кудесника?
Точно, это Нанья! Она не бросила их! Она жива! И сейчас, наверное, вся трясется от ужаса, прошептав заклинание. Она должна быть где-то неподалеку, но вряд ли сможет в одиночку справиться со всеми разбойниками или заклинанием разбить железные кандалы Лю. Отрава встала на четвереньки, а потом на трясущиеся ноги.
— И вот теперь у тебя есть выбор, возвращенка. Если я буду сыт, то смогу освободиться, и твоего дружка спасу — их цепи не рассчитаны на кровопийц. Обещаю, что постараюсь тебя не убить.
Он говорил очень тихо, поэтому Лю не проснулся — на восходе ночной звезды перевертыши обычно крепко спят, да еще и раны с изнеможением сказались. Отрава смотрела на него совсем недолго. Какой тут выбор? Если есть хоть один шанс, чтобы он выжил, то разве она имеет право выбирать?