Егор легко поднял ее на руки и переложил головой на подушку, укрыл легким одеялом. Она всхлипнула и приоткрыла глаза.
— И ты ложись.
— Леди, разрешите…
— Ох, да. Конечно, отойди, куда нужно. Ты же не уедешь домой?
— Как пожелаете, леди.
Как она поняла? Егору стало немного не по себе. Леди-малышка читала его мысли.
Когда он вернулся, Марина лежала на животе, обнимая руками подушку. Он потушил свет и осторожно пристроился рядом, стараясь ее не потревожить. Лег на спину, закинул руки за голову. Но она все равно почувствовала, что он рядом, потянулась рукой к ошейнику.
— Леди, нет, — он мягко отвел ее руку.
— Почему? — она приподняла голову.
— Леди, если хотите утром оладьи на завтрак, лучше оставить ошейник.
Он попытался отшутиться, но и сам понял, как это фальшиво прозвучало. Марина помолчала, потом вздохнула и спросила:
— В чем проблема, Егор?
— Рядом с тобой я могу лежать только в ошейнике, леди-малышка, — признался он. — Без него мне придется встать и уйти.
— Почему?
— Потому что иначе я овладею тобой без разрешения.
— Не уверена, что я была бы против… — тихо произнесла Марина.
— Я против. — Он сжал зубы, глубоко вздохнул, но продолжил: — Я против таких отношений.
В темноте он не видел ее лица, но кожей ощущал ее недоумение и обиду. Черт… Почему она не такая, как все! Поиграли — разбежались. Он не хотел ее обижать. И отступать от принципов тоже не хотел.
— Ты рядом только из-за ошейника?
Егор чуть не застонал сквозь зубы, но сдержался и ответил честно:
— Да, леди.
— И если я прикажу, ты обнимешь меня, чтобы я спала в твоих объятиях?
— Да, леди.
— А если сниму ошейник, ты уйдешь?
— Да, леди.
Она не колебалась. Он знал, что сомнений в выборе не будет. Ошейник она положила ему на грудь и тут же отвернулась к стенке, накрывшись с головой одеялом.
Прислушиваясь к тому, что происходит в комнате, Марина с досадой ругала себя. И отчего ее так обидело обычное, в общем-то, поведение? Они с Егором знакомы всего несколько часов. Они прекрасно провели время вдвоем. Наверное, из нее получилась не лучшая госпожа, но это ее первая сессия. Тут огорчение понятно — она все привыкла делать идеально. Но почему приходится прикусывать губу и сдерживать слезы при мысли о том, что она неинтересна Егору, как женщина?
Размякла, расслабилась. Захотелось «обнимашек», как говорит нынешняя молодежь. За-хо-те-лось. Дура. Это все гормоны. Неудивительно, после такого-то оргазма. Стоило только вспомнить, как язык Егора трепетал на клиторе, так заново сносило крышу. Стыдно-о… Поведение — как у девочки-малолетки, которой впервые залезли в трусики, и теперь она ждет, когда ее позовут замуж.