Больная не отвечала.
Семен Павлович положил ей руку на голову.
— Жар! Жажда есть?.. Дайте руку…
Татьяна Борисовна высвободила правую руку из-под одеяла и молча подала её доктору.
Тот стал слушать пульс, глядя на вынутые часы.
Он не заметил искрящихся зеленым огнем глаз молодой девушки, неподвижно устремленных на него.
— Жар, сильный жар… — повторил как бы про себя Орлицкий. — ещё где чувствуете боль?
— Здесь! — указала, освободив левую руку, на грудь Татьяна Борисовна.
Семен Павлович бесстрастно откинув одеяло, наклонился к груди молодой девушки, чтобы выслушать её.
Вдруг больная обхватила его за шею горячими руками стала покрывать его лицо, глаза, губы страстными поцелуями.
Ошеломленный неожиданностью, Орлицкий с силой отшатнулся от постели, но руки Татьяны Борисовны точно окостенели и она всем туловищем повисла на шее Орлицкого, продолжая целовать его с бешеной страстью.
Слабый полусвет лампады освещал её огнем пылавшее лицо с блестящими, уже совершенно зелеными глазами, её колыхавшуюся страстью роскошную грудь.
В глазах Семена Павловича вдруг сверкнул огонь ответной страсти… Руки против его воли обхватили талию молодой девушки.
Их губы слились во взаимном поцелуе…
Настя сладко вздремнула в соседней комнате. Её разбудил Орлицкий.
— Иди спать! Татьяне Борисовне лучше, — сказал он.
Голос его дрожал.
«И впрямь, он не истукан!» — ухмыляясь, думала она, провожая из-дому Семена Павловича.
Вернувшись к себе после совершенно неожиданного по своим последствиям визита к внезапно заболевшей Татьяне Борисовне, Семен Павлович Орлицкий без мысли, как подкошенный, упал, не раздеваясь, на диван в своем кабинете и заснул, как убитый.
Только на утро все происшедшее ночью живо восстало в его памяти, и холодный пот выступил на его лбу.
Сначала ему показалось, что это был страшный сон, но увы, он вскоре должен был отбросить это утешительное предположение — то, что совершилось, была ужасная действительность.
Он сделался любовником воспитанницы графа Аракчеева, восемнадцатилетней молодой девушки!
Семен Павлович стал припоминать подробности ночного приключения, и ужас его поступка ещё более усилился в его глазах.
«Она было просто в горячечном бреду, а я негодяй воспользовался этим её болезненным состоянием!» — думал он, и волосы его при этой мысли поднимались дыбом.
Он и не подозревал, что это свидание было заранее обдумано и устроено по плану одного из романов из графской библиотеки.
«Что делать теперь? Как вести себя?» — возникали в его голове вопросы, возникали и оставались без ответа.