«Не твоя смерть — чужая!» — снова шепнул ему насмешливый внутренний голос.
Если же он сделается Зыбиным, богатым человеком, со светлым прошлым… с деньгами в кармане на первый случай… тогда — другое дело!
Он знал, что и теперь у Евгения Николаевича было тысяч шесть рублей.
«Ведь это капитал, в сравнении с этими нищенскими тремястами рублей, лежащими у меня в кармане. А имение, а богатая тетка».
Губы Талицкого искривились злобно-завистливою улыбкою.
«Нет, решено, не надо быть бабой, надо действовать», — тряхнул он головой, как бы желая отогнать даже малейшие сомнения в осуществлении составленного им плана.
Все эти размышления взволновали его, он стал нервно ходить по земляному полу хаты.
Где-то пропел петух, перекликнулся другой, третий.
Сергей Дмитриевич взглянул на часы, была полночь.
— Пора!..
Он стал будить Зыбина.
Тот быстро вскочил на ноги и они отправились во двор под навес и стали с помощью крестьянина и его сына — хозяев хаты, запрягать лошадей.
Небо очистилось и лишь порой луну застилали облака.
Путешественники щедро заплатили за постой и, напутствуемые всякими благими пожеланиями со стороны довольных хозяев хаты, выехали из ворот, проехали деревню и повернули в длинную, темную лесную просеку.
Сначала их охватил полный мрак, но через несколько минут, когда глаза привыкли, сделалось светлее, да и луна вышла на чистую полосу неба и сквозь густоту дерев причудливыми узорами освещала дорогу. Перспектива просеки при этом лунном освещении, который лился бесконечно, представляла из себя таинственную и великолепную картину.
— Кабы не послушался я тебя, да проспали бы мы в вонючей хате, не видать бы нам этой прелести, — восторженно воскликнул Зыбин.
Талицкий что-то промычал в ответ. Путники ехали молча.
Вдруг среди этого безмолвия раздался выстрел, протяжный стон, шум от падения тяжелого тела, и снова все смолкло. В бричке сидел один Талицкий.
— Конечно! — почти простонал он, подхватывая вожжи и напрягая все усилия, чтобы остановить подхвативших, испуганных выстрелом и шумом лошадей.
— Тпру… Тпру… — каким-то хриплым голосом останавливал он их.
Лошади наконец остановились.
Увы, ещё не все было кончено, только начинается. Он понял это и несколько времени просидел в бричке, не шевелясь.
«Если он жив, он начнет кричать, погонится за мной», — думал он, жадно вслушиваясь в малейший шорох.
Но кругом все было тихо. Луна зашла за облако — мрак сгустился.
Сергей Дмитриевич все сидел и слушал. Луна вышла из-за облака — сделалось светлее.
Талицкий осторожно слез с брички, отвел лошадей в сторону, привязал вожжами к дереву и тихо пошел назад по лесной дороге. На ней, освещенной луною, вдали чернелась какая-то черная масса.