«Инсум?»
«Я не всесилен. Слишком много пришлых паразитов нацепляла. Закрыл собой, а что в сон попало — не уследил».
Его кошмар, я правильно поняла. Воспоминание о смерти обязано быть самым ярким. Создатель когда-то рассказывал, что по тому, чего боишься можно догадаться, как умер в прошлой жизни. Опыт записывается сразу на все слои сознания гигантским плакатом: «Нельзя подходить!». Мы боимся высоты, падения с моста, не приближаемся к воде.
— Публий, — трогаю медика за руку и заглядываю в глаза, — как умер последний император Дарии?
Только сейчас понимаю, что военврач раздет до домашних штанов, а рядом с моей койкой стоит другая, и постель на ней расправлена. Здесь спал и караулил меня. Капитан гримасничает от удивления, морща лоб и приоткрыв рот. Странный вопрос, согласна.
— Его утопили в одном из фонтанов дворца. Мальчишкой был, семнадцать циклов всего. Отца убили в битве за Амальфи, а Кардиф пробыл императором один месяц до штурма дворца. Потом первый генерал четвертого сектора даже руин не оставил. Там сейчас рукотворное озеро. А почему ты спрашиваешь?
— Сон приснился странный, — пожимаю плечами и сажусь на кровати.
За матовыми стеклами окон модуля еще темно, но рассвет близко. В тонкой рубашке на голое тело прохладно, и я собираю в кулак разрезанную на груди ткань. Когда Публий успел раздеться и лечь спать? Сколько смотрел на меня сонную с голой грудью, прикрепляя датчики? Поспешно сдергиваю их с кожи, а медик выключает монитор. Обнимаю себя, чтобы хоть как-то закрыться от взгляда мужчины. Врач, не первый раз меня обнаженную видит, но зеленая привязка еще вчера пульсировала и готова была толкнуть нас в объятия друг друга. Даже сейчас кажется, что Публий смотрит неправильно, не как хирург на пациента. С интересом.
— Что-нибудь чувствуешь? — спрашиваю и смущаюсь от второй резкой смены темы за утро. — Я хотела сказать…
— Я понял, — кивает капитан, — нет, ничего не чувствую. Вообще.
Мне бы расслабиться и обрадоваться, но я замечаю настороженный взгляд Публия. Он намеренно изучает мое тело от босых ступней и сжатых коленей до полупрозрачного лифа рубашки. Нервно закрываюсь простыней, натягивая ее до подбородка. Только ожившей зеленой привязки мне не хватало!
— Раз ты такой специалист в этом вопросе, — хмуро говорит Публий, — скажи, я теперь ко всем женщинам буду безразличен или только к тебе?
Не выдерживаю и фыркаю от смеха. Нервничает капитан, нужно успокоить. Закрываю глаза и пропускаю через себя облако привязок.
— С Дианой нормально все, а другие привязки давно потускнели. Старые, уже неактивные. Половина слабыми совсем были изначально.