Директор закончил плести заклинание и, подвесив перед обездвиженным магом прямо в воздухе странный камешек-подвеску на цепочке, явно артефакт, перешел к каменной плите, на которой лежал бессознательный Кайден.
Я умышленно старалась не смотреть в ту сторону, потому что стоило только увидеть родного, ненаглядного лучника беспомощным и истерзанным, как ужас подымался удушливой тошнотворной волной, голос разума умолкал, и я неимоверным усилием воли удерживала себя от того, чтобы броситься на помощь любимому.
И сейчас тоже с трудом отвела взгляд от него, всегда такого сильного, смелого, а теперь — распятого на мраморном столе, изрезанном желобами для стока крови, покрытыми ритуальными знаками… Бледного. Такого бледного!
Нет. Ты не умрешь. Не сейчас, не теперь! Потерпи, любимый. Главное, держись!
Я вцепилась потными ладонями в ткань платья, закусила губу. Держись, Шела. Не выдай себя! Ни вздохом, ни стоном, ни шорохом! Держись, помощь идет, она наверняка уже близко!
Для себя я все уже решила. Как бы там ни сложилось, а убить Кайдена я не дам. Если восьмой части дивной крови в моих жилах оказалось мало, если Брейден не услышал мой зов, то я брошусь на директора в ответственный момент. Да, с моей стороны было бы разумнее затаиться, ни вмешиваться и потом, когда все закончится, свидетельствовать перед дознавателем, рассказать ему правду, но мне плевать. Я не дам убить Кайдена! И если никто не придет, то я сама брошусь на подлого убийцу…
А ведь я директору так верила! Как мы все могли так ошибаться?
Как он мог так нас всех предать?
Маг напрягся всем телом и расслабился, пытаясь ослабить путы. Снова напрягся и обмяк.
— Зачем мне это? Зачем бы я это сделал? — с бессильной яростью выплюнул он.
Директор Паскветэн даже не отвлекся от своего занятия. Руки, умелые руки сильного мага, в пигментных пятнах и старческих выпуклых венах, размеренно делали знакомую работу. И не дрожали.
— Все просто. Ты умираешь, мой мальчик. Тогда, много лет назад, когда ты не справился с заданием и не сумел исполнить обязательства по контракту, я за тебя заступился и не дал запечатать твой дар. Но это не пошло тебе во благо, малыш. Откуда же нам всем было знать, что неисполненный магический договор станет тянуть из тебя силы?
Плененный дернулся в тенетах еще раз, но это ни к чему не привело, и он остервенело забился, ослепленный отчаянием. И, оглушенный предательством директора, зарычал:
— Я столько лет незримо был вашей правой рукой! Нас связывало столько тайн и общих дел! Мои клятвы и ваши обещания! А теперь я вишу, спеленатый, как муха в паутине!