Когда она впервые вызвалась навестить Генри — он же «распятый 226643, с Холма Исчадий», — на неё посмотрели как на дуру. Предупредили, что характер у демона паршивый, он любит издеваться над ангелами, играя на том, что ощущает их подавленные желания. Рассказали и что в подобных случаях дозволяется посещать распятого реже, чем раз в неделю, чтобы не вводить души в искушение.
Но Агата пожала плечами и сказала, что не боится. Что может демон сказать об обуревающих её страстях, чего она сама не знает? И пошла. Надела голубое платье сестры милосердия, белый, скрипящий чистотой передник, собрала свои непослушные кудряшки в хвост и, взяв сумку с водой, полотенцами и хлебом, пошла.
Когда Генри тогда её увидел — у него, кажется, пропал дар речи.
— Я думала, ты более разговорчив, — улыбаясь, сказала тогда Агата, а он еще пару мгновений просто смотрел на неё, силясь издать хоть звук.
— Почему перешла? — спросил он, когда наконец справился с вихрем эмоций.
— Подумала, что тебя должен хоть кто-то кормить, — Агата пожала плечами, — раз уж ты умудрился не понравиться всем сестрам милосердия сразу.
— В Лазарете быстро не отработаешь, — заметил демон, пока Агата смачивала полотенце.
— Я вроде бы никуда не тороплюсь, — отозвалась Агата, и это была правда. Глупая, наивная Агата Виндроуз всерьез не могла наступать на горло своим эмоциям. Ей было сложно видеть смерти людей, ей было сложно причинять вред демонам, даже защищая людские души, и ей было просто невыносимо наблюдать муки распятых демонов. А вот поддержка измученных обитателей полей — эта работа, пока что, имела хоть какой-то смысл. Все же должны быть равны перед небесами, да? И пусть Генри хоть тысячу раз демон, но в первую очередь он — живая душа, которую нельзя лишать того милосердия, которого для него хотел сам Создатель. Она выдержит. Все что угодно.
Так думала Агата, но сегодня, после слишком откровенного намека демона, она впервые испытала неприятную слабость и желание отказаться от этой работы. Подумать только, бедная Рит, ей-то довелось слушать о том, какие непотребства демон бы с ней проделал — и он-таки не остановился на одном намеке, нет, он рассказывал подробно, обстоятельно — Рит во время исповеди рыдала так, будто он её раздел и вывел голой в людное место. Тогда, обнимая и успокаивая подругу, Агата думала, что она преувеличивает, что это можно было стерпеть, но сейчас…
Что если Генри вздумается проделать подобное и с Агатой. Как ей выполнять свои обязанности, если у неё будут трястись руки, за спиной будут кашлять страхи, а сама она, разумеется, будет чувствовать себя будто котлета во время жарки.