Наряду с «русским вопросом» продолжает волновать итальянский. Часть бывших мюнхенцев переключилась сейчас на сближение с Италией. За Италией сейчас признается заслуга, что она строго выдерживает свой нейтралитет и «не осложнила французской мобилизации». Закопошился и Лаваль, ратующий за «второе римское соглашение». В кабинете это поддерживается де Мензи, Помарэ и Шотаном. За это Пе-тэн. Крайние италофилы, понимающие, что Муссолини не удовлетворится журавлями в небе (вроде германских колоний), готовы, по-видимому, поступиться и территорией. Даладье, как утверждают, против. Одновременно не прекращаются разговоры о мирном посредничестве Муссолини. Придается большое значение тому факту, что Даладье первыми из послов вчера пригласил к себе итальянского и испанского. Факт тот, что разговоры о мире при официальном вето вентилируются и живо обсуждаются в кулуарах палат. Характер ведения войны на французском фронте создает также впечатление, что силы уже слишком приберегаются. Для чего? Не для будущих ли разговоров? В одном я, во всяком случае, не сомневаюсь, что эти силы сейчас охотно были бы поставлены в распоряжение любой антисоветской коалиции.
АВП РФ, ф. 059, оп. 1, п. 302, д. 2091, л. 71—73.
Опубликовано: Документы внешней политики. 1939. – T. XXII: В 2 кн. – Кн. 2: Сентябрь-декабрь. – M.: Междунар. отношения, 1992. – С. 90—91.
173. Запись беседы заместителя Народного Комиссара Иностранных дел СССР В. П. Потемкина с послом Польши в СССР В. Гжибовским
17 сентября 1939 г.
Послу, поднятому нами с постели в 2 часа ночи и в явной тревоге прибывшему в Наркоминдел в 3 часа, мною была прочитана и затем передана нота т. Молотова, адресованная польскому правительству.
Посол, от волнения с трудом выговаривавший слова, заявил мне, что не может принять вручаемую ему ноту. Он отвергает оценку, даваемую нотой военному и политическому положению Польши. Посол считает, что польско-германская война только начинается и что нельзя говорить о распаде польского государства. Основные силы польской армии целы и подготовляются к решительному отпору германским армиям. При этих условиях переход Красной Армией польской границы является ничем не вызванным нападением на республику. Посол отказывается сообщить правительству о советской ноте, которая пытается оправдать это нападение произвольными утверждениями, будто бы Польша окончательно разбита Германией, и что польское правительство более не существует.
Я возразил Гжибовскому, что он не может отказываться принять вручаемую ему ноту. Этот документ, исходящий от Правительства СССР, содержит заявления чрезвычайной важности, которые посол обязан немедленно довести до сведения своего правительства. Слишком тяжелая ответственность легла бы на посла перед его страной, если бы он уклонился от выполнения этой первейшей своей обязанности. Решается вопрос о судьбе Польши. Посол не имеет права скрыть от своей страны сообщения, содержащиеся в ноте Советского правительства, обращенной к правительству Польской Республики.