У самой кромки воды в тающей темноте мелькнули и спрятались тусклые желтые глаза. В грязи притихли насекомые, а на верхушках деревьев дремали макаки. Легкий утренний ветерок гонял туда-сюда липкую жару в предвкушении солнца, восход которого осушал воздух. Луна тряхнула за спиной волосами и насухо вытерла ладошки о тонкую хлопчатобумажную рубашку. Желая поскорее оставить деревню позади, она изо всех сил работала шестом. Карман оттягивала горсть монет, словно груз рыболовную леску. Воришка, — подпрыгивали монеты. Обманщица, — тянули они. Луна вздернула подбородок. Это ради Уиллоу. Мама не станет волноваться из-за денег, если Уиллоу поправится. Да и возможно, мама настолько сломлена горем и забылась в дыме потрескивающих свечей и щелканье четок, что Луна сможет проскользнуть домой до темноты, и мама даже не заметит ее отсутствия.
Каждая семья в деревне пережила утрату близкого человека из-за изнурительной болезни, и под грузом скорби жители уже перестали искать способы исцеления. Они опустили руки давным-давно после многолетних попыток найти средство, и теперь не позволят разжечь огонек надежды только для того, чтобы потушить его вновь.
Но Луна не сдалась.
Она никогда не была в плавучем городе на озере, но знахарь, о котором говорила бабуля Ту, может статься, подскажет, как вылечить Уиллоу. Луна не могла просто сидеть и смотреть, как чахнет ее сестра. Она должна бороться.
Она шестовалась между деревьями пока, наконец, не вышла на реку. Предрассветная тишина болота сменилась шипением воды, которая с плеском прыгала на каркас лодки. Суденышко набирало скорость, и Луне уже не было нужды прикладывать усилия — течение само несло лодку, требовалось лишь держать нос по курсу и рассекать встречные волны. Если же нос наклонялся в какую-нибудь сторону, то стремнина ликующе врезалась в выступающий борт, тогда Луна шестом старалась выровнять лодку.
Еще до того как запели утреннюю песню хрупкие птички, а пресноводные крабы закопошились в своих норах, река уже знала, что Луне не стоило уезжать одной. Река также знала, что плоскодонке не место среди быстрого течения.
Лодка принадлежала отцу Луны, а до этого бабуле Ту. После смерти отца она досталась Луне. В то время девочка была не выше шеста, а суденышко казалось ей просторным островом. Ей разрешалось двигаться через камыши по краю болота и обязательно с кем-нибудь из взрослых — с бабулей Ту, дядей Тимом или мамой, хотя последняя присоединялась редко, — и если вдруг Луну заносило слишком далеко, сопровождающий толкал ее снова на мелководье.