— С чего ты это решил, волчонок?
— Он стоит на коленях, а значит, молится, — начал рассказывать свою теорию Владимир. — Значит он праведник, и значит, он выбирает правильный путь. Иными словами идет направо!
— Думаю, что этого твоего праведника огонь бы все равно не пощадил, — хмыкнул Малинин.
— Вы ведь все видели, что пламя обдало только верхнюю часть туннеля?! — напомнил Волков.
— Ну да, — кивнул Мартин.
— И если бы мы в этот самый момент стояли на коленях, то оно бы нас не задело!
— Верно! — хлопнул себя по лбу испанец. — И как это я сам не догадался?
— Наверное, потому что ты, дорогой испанчик, в университетах не обучался, — усмехнулся Бестужев.
Впрочем, Мартин ничуть не обиделся на его слова.
— Так что же это, нам теперь на коленях здесь ползать? — спросил Кузьмич.
— Да нет, зачем же на коленях?! — удивился Владимир. — Будем идти, как и шли, только осторожней, и ступая след в след, да простукивая каждый камушек впереди!
Так и решили. Владимир с ружьем, направленным вниз, двинулся первым, нажимая штыком на каждый камень, что был перед ним. За ним следом, подобрав рюкзак погибшего служивого и перекинув его за спину, двинулся Мартин. В одной руке испанец держал шпагу, а в другой факел, которым он старался освещать путь молодому дворянину. Следом, тоже с факелом в руке, шагнул Малинин, за ним Кузьмич и Бестужев. Двое оставшихся солдат, замыкали процессию.
Путь, который они избрали, снова тянулся вниз, но на этот раз наклон оказался куда сильнее.
— Мы все глубже и глубже погружаемся в эту чертову пирамиду, — недовольно пробурчал Бестужев. — Надеюсь, испанчик, ты знаешь что делаешь.
— Положитесь на меня, дорогой майор, — произнес Мартин. — У меня нюх на такие вещи! Я, как дикий зверь — нутром чую путь к свободе. Такому ни в одном университете не обучат, с этим нужно родиться, чтобы уметь чувствовать в себе животное! Слышишь меня, волчонок?!
— Ага, — делая осторожные шаги и простукивая каждый камень штыком ружья, отозвался Владимир.
— В тебе это тоже есть, — меж тем продолжал философскую тираду испанец. — Я знаю! Я видел, как ты звереешь и становишься настоящим волком, когда тебе угрожает опасность. Многим это мешает, они теряют над собой контроль и предпочитают быть спокойными в схватках, но только не мы. Нам это придает силу и…
— Ой, да замолкни ты, — раздраженно пробурчал Малинин. — У меня уже голова от твоего самовосхваления заболела. Если и сидит в тебе дикий зверь, так это наверняка павлин! — И унтер-офицер, гордый свой шуткой, громко расхохотался.
Испанец развернулся к нему, и уже было хотел что-то ответить, но вдруг Волков обнаружил новую ловушку. Камень, находящийся на пути молодого дворянина, поддался нажиму, и в следующую секунду Владимиру пришлось резко отпрыгнуть назад. Полукруглое лезвие, подвешенное на цепочке, соскочило откуда-то сверху и пронеслось почти перед самым носом Волкова, а затем по принципу маятника вернулось на прежнее место и вновь скрылось где-то в стене, причем щель за ним сразу же наглухо задвинулась.