Рябов с презрением посмотрел на него и сказал:
— Я всегда держу слово, запомните это, Волков! — затем он повысил голос так, чтобы его все слышали и произнес. — Мартин де Вилья доказал нам всем, что он истинно великий фехтовальщик, и я прошу у него и у Владимира Волкова извинения за то, что я имел неосторожность усомниться в этом!
Все вновь зааплодировали, и Мартин поклонился публике в очередной раз.
— Вы довольны? — уже тише произнес Рябов.
— Вполне, — улыбнулся Владимир. — Хотя это не совсем то, чего я ожидал. Но я все же доволен.
— Рад это слышать, Волков, — сказал граф. — Но запомните, за то, что вы оставили меня в дураках, я вам отплачу!
— С нетерпением буду ждать этого, — улыбнулся Владимир.
После чего граф кивнул и удалился.
— Думаю нам пора, Мартин, — сказал Владимир. — Впечатлений на сегодня вполне достаточно.
— Поддерживаю тебя, дружище, — кивнул испанец.
И попрощавшись со всеми, Владимир и Мартин удалились.
Глава 9. Злая шутка Судьбы
Уже ближе к ночи Владимир и Мартин вернулись в поместье Волковых. Насыщенный вечер измотал обоих, хотя испанец не показывал виду, он шутил и похвалялся всю дорогу. А вот Владимир напротив был не весел и мрачен, разные мысли мучили сердце, заставляя пребывать в задумчивости.
Оказавшись дома, Мартин направился спать. А Волков, зная, что из-за тревожных дум не сможет сомкнуть глаз, направился в отцовский кабинет. Там он разжег камин и уселся, напротив, в мягкое бархатное кресло, предварительно налив бокал коньяка. И глядя на танцующие языки пламени, и прислушиваясь к тихому потрескиванию дров, предался терзающим мыслям.
В данный момент Владимира не столько тревожился из-за слов графа Рябова о намеренье отыграться за унижение, хотя и это заботило его, но Волков не предавал сему большого значения. Сейчас его более волновал этот случайно образовавшийся треугольник чувств между ним, Аней и Павлом. Да, милая мадмуазель Ларионова нравилась ему, нравилась до безумия, и он вожделел ее, как только мужчина может вожделеть женщину. Но вот любил ли он ее или это всего лишь страсть избалованного и вечно привыкшего добиваться желаемого молодого дворянского отпрыска? С тяжестью на сердце, Владимир все же ответил на этот вопрос. Нет, любви не было — лишь страсть и влюбленность! Но ведь эта зародившаяся в сердце искра могла со временем перерасти в настоящее пламя чувств?! Да, возможно бы так все и оказалось, если бы не Павел. Да, Павел являлся препятствием и, причем, серьезным. И не потому, что Владимир опасался его, а как раз напротив, потому что любил, любил как брата, которого у него никогда не было. Поэтому он не хотел ранить чувства Павла и терять в нем друга. Именно по этой причине, еще вчера, Владимир хотел отказаться от всяких мыслей и намерений, относящихся к Ане. Но это вчера! Ну, а сегодня… Сегодня она сама дала понять, что желает видеть его в образе своего фаворита, нежели Павла. Да, это радовало, но в то же время и печалило, поскольку тем самым разбивало сердце товарища и ставило крест на их дружбе.