«Ты всегда был романтиком, — мысленно обратился Владимир к другу. — Возможно, и сейчас тебя посещают подобные мысли».
Но, увидев повернувшееся в его сторону лицо былого товарища, а нынче соперника, Волков отверг эту мысль. Лицо Павла выглядело бледным, а в глазах бушевало волнение. Друзья встретились взглядами, несколько секунд это продолжалось. Владимир смотрел испытующе, а Павел как-то растерянно, будто сомневаясь в чем-то, но вдруг его взгляд изменился, в нем блеснула искра негодования и даже решимости, после чего его брови сошлись, и Юсупов вновь отвернулся. Владимир же опустил голову и в сердцах сплюнул.
— Господа, я надеюсь, что вы готовы?! — вдруг прозвучал голос графа Рябова. — Признаться честно я не испытываю никакого энтузиазма задерживаться на этом мрачном зябком месте дольше необходимого.
— Я готов! — первым вызвался Павел, направившись к секундантам, которые закончили обсуждения.
Владимир тоже последовал его примеру и подошел к Мартину и остальным.
— Стреляться будете в глубине кладбища, — неожиданно сказал граф.
— Почему? — удивился испанец.
— Так удобнее! — усмехнулся Смолин. — Сразу закопаем тело!
— Смотри, чтобы я потом тебя там не закопал! — гаркнул Мартин.
Смолина передернуло, он схватился за эфес сабли, лицо наполнилось гневом, но испанец лишь расхохотался тому и гусар сдержался, несмотря на свой офицерский мундир.
— Тем не менее, мой дорогой друг прав, — произнес граф. — В глубине кладбища нас никто не увидит.
— На кладбище, так на кладбище, — сказал Владимир, делая вид, что рассматривает какой-то булыжник на дороге, перекатывая его кончиком трости.
Все согласились и двинулись вглубь кладбища, мимо старых покосившихся деревянных крестов и иногда попадающихся каменных надгробий, покрытых мхом. Дорога вдоль памятников смерти тоже оказалась вся поросшая травой: видимо, кладбище не пользовалось популярностью у местных, и давно было заброшено, как и старая церковь возле дороги.
Удалившись на достаточное расстояние вглубь, так что лишь старые кресты церкви виднелись в тумане, а вокруг ничего кроме надгробий невозможно было разобрать, заговорщики решили, что самое место. Юсупов скинул пальто, под которым оказалась лишь белая, развевающаяся на ветру рубаха и остановился, ожидая Владимира. Волков посмотрел на него, затем на графа, усмехнулся и отбросил трость, после чего медленно и демонстративно стянул перчатки, откинул их тоже, снял плащ и, повесив его на крест, произнес:
— Я готов!
— Мы рады, — фыркнул Смолин.
— Стреляться будете с девяти шагов, как и условились, — произнес граф. — Прошу вас, возьмите пистолеты.