– С начала пьесы, – пожав плечами, ответил тот.
– А я, дурак, опоздал! Хороша! Верно?
– Обворожительна! – согласился Мерзляев. – Шарман! Очень пикантна. В ней есть что-то такое… – И Мерзляев, наклонившись к уху корнета, шепнул: – Думаю после спектакля рискнуть…
– Тут либо думать, либо рисковать! – решительно сказал Плетнев, поднялся и пошел по ряду, вновь наступая на чьи-то ноги и прося пардону..
Когда через несколько минут Настя Бубенцова временно покинула сцену, она наткнулась в кулисах на усатого верзилу с букетом цветов.
– Сударыня, разрешите представиться: корнет Плетнев! Очарован вами и, чувствуя прилив в душе…
– Извините, мне некогда! – сухо сказала Настенька и прошмыгнула в костюмерную комнату. Тут же без стука туда вошел корнет.
– …и, чувствуя прилив в душе, – продолжал он начатую фразу, – почту за честь пригласить вас сегодня на ужин…
– Мне надо переодеться! – взмолилась Настенька.
– Ни в коем случае! Вы в этом платье… ну просто нимфа, – сказал Плетнев и уселся на стул.
– Пошел вон! – разгневалась Настенька и, увидев, что корнет не трогается с места, схватила рубашку и выбежала из костюмерной.
Через секунду, в одной ночной сорочке, она сидела на сцене в спальной комнате венецианского дворца, где по сюжету должна была состояться знаменитая сцена удушения…
– Кто здесь? Отелло, ты? – подсказал суфлер. И Настенька повторила этот вопрос, вложив в него всю необходимую гамму чувств.
– Я, Дездемона, – не стал отпираться появившийся Отелло.
– Что ж не идешь ложиться ты, мой друг? – Настенька протянула мавру зовущие трепетные руки… и обомлела. В суфлерской будке вместо старичка суфлера появилась усатая румяная рожа.
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – поинтересовался мавр.
Настенька молчала, не в силах оторвать изумленного взгляда от суфлерской будки.
– Сударыня! – страстно сказал Плетнев. – Если вы верите в любовь с первого взгляда – она перед вами!
– Вы с ума сошли! – прошептала Настенька.
– Не спорю, – согласился Плетнев. – И счастлив этим!
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – повысил голос Отелло.
– Уйдите! – свирепо зашипела Настя корнету. – Я текста не знаю…
– Слушай, Дездемона, в конце концов: молилась или нет? – перешел на прозу Отелло и, перехватив полный ужаса взгляд партнерши, глянул в суфлерскую будку.
Плетнев приветливо помахал оторопевшему мавру рукой:
– Миль пардон, господин арап, буквально несколько слов, антр ну! – И снова обратился к даме сердца: – Сударыня, один ваш взгляд – и карета ждет у театра.
Зал, почувствовав некоторую заминку на сцене, впервые заинтересовался представлением. Воцарилась зловещая пауза. Актеры не знали, что делать.