– Дездемона! – вдруг закричал находчивый Бубенцов и, к изумлению всего зала, снял с ноги туфлю и запустил ею в суфлерскую будку. – Там мышь! Там – мышь! – объяснил он свой странный поступок партнерше.
Туфля в ту же секунду, подобно бумерангу, вылетела обратно и угодила мавру в физиономию.
– Ах так! – взбесился мавр. – Ну, скотина, я тебе покажу! – Он подскочил к суфлерской будке и стал пинать невидимого залу Плетнева.
Публика зашумела, почувствовав, что трагедия развивается по новому, непредвиденному сюжету.
– Кого это он там? – простодушно поинтересовался Симпомпончик у мужа.
– Это гипербола, – снисходительно пояснил муж. – Неужели не ясно?!
– Я понял, что гипербола, – но ногами-то зачем?
Защищаясь от ударов, Плетнев дернул разъяренного мавра за ногу, отчего тот грохнулся на пол.
– Папочка! Ты ушибся! – закричала Дездемона своему чернокожему мужу, тем самым совершенно сбив с толку зал.
– То есть как «папочка»? – изумился губернатор. – Она его жена!
– Это безобразие! Что вытворяют эти комедианты! – воскликнула жена губернатора, поднялась и демонстративно направилась к выходу.
– Терпенью моему пришел конец! Сейчас за все получишь ты, подлец! – неожиданно в рифму продекламировал трагик и, схватив со стены висевший среди прочего оружия лук, выпустил стрелу в направлении суфлерской будки.
Тут же раздался истошный женский визг: стрела угодила губернаторше в место, которое она только что оторвала от стула…
Коридор тюрьмы города Губернска. По коридорам хозяйским шагом двигался штабс-капитан Мерзляев. Конвоиры при виде офицера из Петербурга вытягивались во фронт.
Голос за кадром:
«Разные профессии встречаются на свете. Профессией господина Мерзляева было наблюдать, надзирать, присматривать – одним словом, блюсти. Этому трудному благородному делу он посвятил себя без остатка. Он служил не за страх и не за совесть, поскольку не имел ни того ни другого. Просто он любил это дело… Вот и сейчас, несмотря на раннее время, он исполнял свой патриотический долг. Исполнял его он в помещении тюрьмы, а именно – в кабинете начальника этого общедоступного заведения».
Мерзляев открыл дверь кабинета. В кабинете на письменном столе стояли четыре клетки с попугаями, а в двух шагах от стола дрожал бледный от страха хозяин зоологической лавки.
– Извините, господин Перцовский, – сказал Мерзляев, усаживаясь за стол. – Все время отвлекают…
– Понятно, – подобострастно засуетился хозяин лавки. – Такой начальник из… столицы. Столько дел… Ни минуты покоя.
– Я рад, господин Перцовский, что вы меня пожалели, – усмехнулся Мерзляев. – Однако вернемся к нашим баранам… – Он повернулся к клетке с попугаями. – Послушаем еще разок. Фью-ить… Фью-ить! – присвистнул Мерзляев.