Пришел Борис. Он был зажат, нервно оглядывался по углам, заикался. Я же никак не могла сконцентрироваться на учебном материале, пропускала мимо ушей ошибки. Мальчик, наконец, расслабился. В духовке подрумянивался пирог, а в голове моей вертелись обрывки сна.
— Ладно, — сказала я после того, как Бадынов битых полчаса делал разбор предложения. — Прервемся на чай, потом почитаешь вслух.
Боря напряженно следил за тем, как я накрываю на стол. Видимо, не предполагал, что к запланированному уроку получит незапланированное угощение.
— Твоя мама подарила мне чудесный чай. Будешь?
Боря нерешительно кивнул, потом спросил:
— Дарья Васильевна, разве мне можно у вас… кушать?
— Лучше говорить «есть или обедать», — машинально поправила его я, слизывая каплю варенья с ложечки. — Сейчас пирог будем есть. С яблоками и корицей.
Боря съел сначала один кусочек, потом второй, потом протянул руку за третьим, и я подвинула к нему все блюдо. Мы закончили урок гораздо веселее, чем начали. Боря ушел. Через несколько минут позвонила его мама.
— Учительница Васильевна, большая честь. Бадын кушал. Очень хороший еда, много специй. Приглашение. Горечь и сладость. Большая честь.
— На здоровье, — сказала я. — Роза Бадыновна, можно мне завтра к вам зайти на разговор? По поводу Бори.
— Бадын не учился? Балывался? — всполошилась Борина мама.
— Нет, нет, что вы… Это по поводу его… общения в классе. Я как классный руководитель…
— Заходи, заходи! Мы рады. Завтра Теклак большой праздник.
— День рождения? Ой, простите. Тогда в другой день. Неудобно. У вас торжество, а я…
— Нет! — закричала Бадынова в трубку. — Приходи! Не рождений! Уход! Беженцы мы.
Я ничего не поняла, но обещала прийти. На всякий случай испекла еще один пирог.
Когда я подошла к воротам дома Бадыновых, Боря уже ждал меня, сидя на ступеньках. В руках у него был тонкий кожаный ремешок с вплетенными в него камешками, металлическими колечками и перышками.
— Красиво, — сказала я. — Наши девочки научили?
— Нет, — Боря почему-то смутился и спрятал поделку в карман (точно, девочки научили, наверное, Вика Метель, она заметно симпатизирует новенькому). — Идемте, мама вас очень ждет. У нас гости. Родня собралась на юбилей.
Дом у Бадыновых был очень большой по моим меркам: три этажа и мансарда. Забор отгораживал значительный участок леса. Помню, что бабушка запрещала мне ходить сюда в детстве. Где-то здесь в древности было то ли капище языческих богов, то ли еще что-то непонятное. Теперь тут живут люди, а древние боги, видно, потеснились.
Увидев хозяйку дома, я пожалела, что оделась так скромно и из украшений выбрала только любимое кольцо с большим агатом. Роза Бадыновна, в необъятном фартуке и с унизанной золотом шеей, охая и ахая, приняла у меня блюдо с пирогом. В столовой стоял длинный стол, за которым располагались гости — родственники Бадыновых, те самые многочисленные дяди и братья, о которых говорил Боря. Даже если бы мне не сказали, что все они родня, я бы в этом ни на секунду не усомнилась. Мужчины сидели, упираясь друг в друга аршинными плечами, обратив на меня взгляд из-под крутых надбровных дуг. У некоторых руки были покрыты разноцветными татуировками. Во главе стола восседал папа Бори, Теклак Бадынович. Я растерянно окинула взглядом собравшихся и не увидела ни одной женщины. Родственники дружно поднялись, задвигав стульями, как только Роза Бадыновна громко произнесла: