Всякий раз, когда Сэмюэль возвращался с вечеринки с друзьями, пока я торчала дома, меня захлестывала волна тоски и завести. Я хотела быть свободной, чтобы веселиться с ним, но это было бы моей гибелью — даже если бы Сэмюэль был на моей стороне, чтобы защитить мою честь. Я не могла быть замечена в клубе, и танцевать всю ночь напролет. У нас было несколько тайных домашних вечеринок, которые были волнующими, даже если Сэмюэль был приклеен ко мне каждую секунду, поэтому никто из его друзей не приближался ко мне. Не то чтобы кто-то из них осмелился бы. Все они были членами мафии или на пути к тому, чтобы стать одними из них. Мой отец был младшим боссом. Мой дядя был боссом. Мой жених ничем не хуже босса Индианаполиса, а брат членом мафии. Ни один парень никогда не смотрел на меня дважды, по крайней мере, те, кому позволяли находиться рядом со мной.
Я могла бы быть голой и броситься на этих парней, а они бы и глазом не моргнули ... из за страха поддаться этому — и потерять свою жизнь.
И я была согласна с этим, приняла это, потому что мы были связаны правилами нашего мира. Не то чтобы я хотела спать с кем попало, как Сэмюэль, даже если несколько историй, которыми он поделился со мной в начале, когда был слишком взволнован потерей девственности, пробудили во мне любопытство.
Замок щелкнул, и я быстро села, собираясь с силами. Я не позволю Римо снова застать меня врасплох.
Мои глаза расширились, когда Фабиано вошел внутрь, неся тарелку. Я встала. Почему он здесь? Он поможет мне? Фабиано посмотрел мне в лицо и покачал головой, словно читая мои мысли.
— Я принес тебе ужин. — он вошел, но оставил дверь приоткрытой, и я удивилась, почему он это сделал. Я сомневалась, что это для того, чтобы я могла бежать. Он волновался, что был один в комнате со мной? — Вот, — он протянул мне тарелку с дымящимся макаронами и сыром.
Я сверкнула глазами.
— Помнишь, как мы с Сэмюэлем играли вместе? Помнишь, как вы с ним притворялись моими защитниками? Ты помнишь это?
Какое-то мгновение мы просто смотрели друг на друга, но он не позволил мне заглянуть за его бесстрастную маску.
Вздохнув, он прошел мимо меня и поставил тарелку на прикроватную тумбочку.
— Ты должна поесть, — твердо сказал он.
Я повернулась к нему лицом.
— Зачем? Чтобы я оставалась здоровой, чтобы Римо мог сломать меня?
Фабиано посмотрел на мою руку и схватил ее, внимательно осматривая рану.
— Это дело рук Римо?
— Кому еще нравится резать людей?
Губы Фабиано растянулись в кривой усмешке.