После этого случая Люба перестала помышлять о самоубийстве. Но ещё больше осунулась, замкнулась в себе. Жила по инерции. Только бить себя больше не позволяла.
Одним зимним вечером сидя за столом под лампой, она занималась штопкой. Так по мелочи, насобирала бельишко. В своей комнате, развалившись, пьяный муж требовал её подойти.
— Отстань, — вдруг тихо и твёрдо ответила Люба. Первый раз она позволила себе так ответить мужу.
— Что ты сказала, а ну-ка повтори! — качаясь от выпитого, Николай подошёл к жене и замахнулся на неё.
Но вдруг, неожиданно для себя, Люба схватила большие портняжьи ножницы и с силой воткнула их в несколько раз сложенное старенькое одеяло, приспособленное для глажки белья. Ножницы, проткнув слои одеяла, остались торчать в нём, медленно раскачиваясь, как маятник на часах. Николай замер и удивлённо смотрел на движение ножниц.
— Ещё раз, — тихо вымолвила, не ожидавшая от себя такого Люба, — ещё раз, ты поднимешь на меня руку, они будут в тебе.
В глазах женщины, которые она подняла на мужа, не было ненависти. Была спокойная уверенность, что она это сделает. Николай, махнув рукой и грязно выругавшись, ушёл в свою комнату и лёг в кровать.
Свекровь, увидев эту сцену, молча, ретировалась на кухню. С этого дня старуха стала стараться меньше задевать невестку. И исподволь как-то с опаской поглядывала на непривычно строгую, и казалось, какую-то изменившуюся сноху.
После случая с зэчкой Нюркой, топившей своих детей, Люба почувствовала, что односельчане, относившиеся к ней до этого как-то осторожно, а некоторые и полупрезрительно, стали более приветливы к ней. Сначала она удивлялась новому к себе отношению, а потом поняла. Если не уважаешь себя сам, то никто и уважать тебя не будет. Терпеть на глазах у всех односельчан оскорбления и побои мужа алкоголика, постоянно переносить обиды и наговоры свекрови — это самоуничтожение. Но после этого случая, Люба и для себя поняла, что в ней что-то надломилось и выпрямилось. Она даже внешне изменилась. Стала более стройной, что ли? Или просто, почувствовав свою силу, у неё выпрямилась спина. И смотреть она стала на собеседников по-другому. Прямо, открыто. Говорить более громко и уверенно.
Со временем в доме стало тише. Николай вклинился в бригаду шабашников. Ездил с ними по окрестным сёлам и деревням возводить дачи для городских приезжих. Строили, они конечно, как придётся. Какие из них плотники? Да и трясущимися руками много не настроишь.
Получат аванс, пропьют, передерутся, отойдут с горем пополам от выпивки и побоев, еле поставят сруб, переезжают к другим дачникам, в другое село. Так и пропадал Николай с весны до глубокой осени.