— Скажи мне что-нибудь! — требовал он постоянно.
— Что-нибудь, — отвечала я, как меня научили.
— Нет, скажи мне другое.
Я молчала.
— Ты скажешь?
— Что?
— Ну, хотя бы два слова.
Я молчала.
— Ну, два слова ты же можешь сказать!
Я молчала.
— Два слова! — чуть не плача, просил Дёся, он даже иногда останавливался и практически молил меня на коленях. — О-о-о… Я все понимаю! Одаренные дети! Но ты мне два слова скажешь?
Я злилась. Дёсе нельзя было верить.
— Ты скажи, что хочешь услышать, и я повторю, — пыталась выскользнуть.
— Нет, я хочу, чтобы ты сама мне сказала. Два слова. Понимаешь? Одно слово, плюс второе. Ну, пожалуйста.
В тот вечер мы гуляли вчетвером, была оттепель, я села на скамейку и, чтобы не сталкиваться с умоляюще-веселыми глазами Дёси, подняла голову к небу. А оно было почему-то розовым. Наверное, из-за уличных фонарей. Но свет был настолько странным, что подобный я видела впервые.
— Пожалуйста! — повторил Дёся еще раз.
Я смягчилась. Может, он не всегда прикалывался? Захотелось просто сказать ему про небо, что оно розовое, и такого никогда не видела раньше.
— Небо… — произнесла вслух, но в последний момент передумала. — Серое.
Назови я небо розовым, Дёся ни фига бы не понял. А он повалился на снег и начал хохотать, перекатываясь с одного бока на другой.
— Н-н-н-н-небо… с-с-с-с-с-серое! — выдавливал он из себя.
Я, конечно, не ожидала другой реакции, но все-таки теплилась надежда, что Дёся поднимет голову, посмотрит и скажет:
— Думаю, оно скорее розовое, чем серое…
Но тогда бы это был уже не ровесник. Почему они никогда не задумывались, что ИМЕННО я имела в виду?
Антон был в ударе, он нравился все девчонкам сразу и чувствовал это.
— Что это за карта? — спрашивала его Юлька, указывая на червового туза.
— Это туз, — отвечал Антон.
— А что означает? — голос Юльки был наивным.
— Она важнее всех, — покровительствовал Антон.
— Всех-всех? — будто Юльку на самом деле интересовала иерархия карт.
— Важнее только козыри.
Ну, а теперь спроси, что такое «козыри».
В голосе Антона не было и намека на скромность, он рассказывал о картах так, словно в столь трудном деле глубоко разбираться мог только он.
— Самая важная карта — это козырной туз, — изрек он с примесью самодовольства.
Ну, да… Ты же у нас тут самый умный и красивый… Я отвернулась к окну, чтобы, не дай бог, Антон не решил объяснять это и мне. А потом пришла идея еще лучше:
— Я полежу пока наверху? — спросила у Наташки.
Высунуть голову в окно, не слышать ничьих голосов, а тем более Антона
— Залезай, — согласилась она, и я быстро забралась на верхнюю полку, оставляя Антона упиваться и дальше своей исключительностью.