Соседняя верхняя полка тоже была свободна, Ирочка находилась внизу. И я принялась ждать Геру, ибо после таких взглядов упустить шанс приблизиться ко мне он не мог.
Ждать пришлось недолго, его голова просунулась в проем минуты через три. Просунулась и тут же уставилась на насыпь из щебня, будто ничего в мире не интересовало Геру больше.
Я вынула голову из окна, подоткнула подушку под себя и терпеливо стала ждать начало разговора. Через минуту Гера спросил:
— Где ты живешь? — вопрос прозвучал обыденно, будто это не он смотрел на меня так странно и испуганно.
Ясно, буду все скрывать. Еще не начав разговаривать с Герой, я уже почувствовала скуку.
— А что это? — спросил он после того, как я назвала место.
— Это поселок, — спокойно объяснила. — Городского типа. Только очень маленький.
— Хм… Не слышал.
— А ты где?
Он тоже назвал что-то незнакомое. Я пожала плечами. И чего так не везет? Я почему-то еще надеялась, что Гера, как и Саша, будет из города.
— Что там есть интересного? — спросил Гера о поселке.
Я вздохнула. Со мной больше не о чем говорить?
— Ничего.
— Как, совсем ничего?
По моей интонации можно было понять, что тема мне неприятна, но Гера почему-то настаивал.
— Там скучно и неинтересно, — отрезала я и, подчеркивая, добавила: — Там СОВСЕМ ничего, НИЧЕГО нет!
Плюс приподнялась на локтях, взмахнула руками.
Гера посмотрел на меня внимательно, что-то отметил, но не сказал. И я вдруг почувствовала себя неуютно. Зачем взмахивала руками? Теперь решит, что я эмоциональная дура!
— Ну, там хоть школа есть? — сыронизировал он.
Раздражение нарастало.
— Две, — отрезала я.
— А ты говоришь, ничего, — продолжил иронизировать Гера.
«Ничего» означает неудовлетворенность, а не отсутствие материальных объектов, я хотела поделиться с Герой совершенно другой информацией.
— И, наверное, больница есть? — он упорствовал.
— И больница тоже, — я не понимала, он не видит, что мне неприятно, или специально так делает?
Когда его вопросы кончились, Гера стал рассказывать что-то о себе. Вернее, обо всем на свете, лишь бы не о том, что касалось его лично. Раздражение во мне усиливалось, и, не зная, как избавиться, я решила Геру просто не слушать. Говори, говори… а ты тут никому не интересен. Смотрела на рельсы, повторяя про себя «рельсы, рельсы», на домики, на деревья, стараясь отключиться от его слов полностью. Иногда получалось.
— … меня иногда хохлом называют, это из-за фамилии, хотя на самом деле я не украинец, — Гера еще и смеялся как-то неприятно.
Я услышала только последнее слово, смех и повернулась к нему с удивлением. Украинец? Кто? Потом восстановила предложение и тоже засмеялась. Ага! У меня получилось не слушать тебя. Но Гера воспринял мой смех как одобрение и продолжил рассказывать с еще большим энтузиазмом.