Я не мог понять, что было особенного в ней, в этой девушке, в этом человеке. Такая же, как все люди, созданная из плоти и крови, копия…. Нет, копией её назвать нельзя. Она была похожа на них, но что-то отличало её от этой однообразности. Я не знаю, что это, но оно тревожит меня.
Мне было сложно объяснить Рене, почему Вейн нельзя было убить. Да я собственно и не собирался ничего говорить, я просто забрал её с собой, не сказав никому ни слова. Джениэл видел, как я неравнодушно наблюдал за спящей девушкой, но мне было всё равно. Тайна этого человека полностью завладела моим вниманием.
— Что ты делаешь? — Чарльз, проходя мимо комнат, приметил, как какой-то шелест доносился со стороны приоткрытой двери комнаты моих родителей; это была Тереза, рассматривавшая что-то, видимо, тайное.
Чарльз незаметно подошёл со спины, обняв её, чем и напугал.
— Чарльз?! — Тереза испугано выронила из рук клочок фотографии, — Я не заметила тебя.
На клочке фотографии был изображён я и мои телохранители, будучи ещё детьми. Рядом со мной, казалось, должен быть кто-то ещё, но на том месте фотография была грубо оборвана.
— Ворошишь ненужные вспоминания, — присев рядом, Чарльз забрал из рук жены этот несчастный клочок, — То, что было, должно остаться в прошлом. Мы снова все вместе, пойми, эти воспоминания не сделают никому ничего хорошего.
Тереза была чем-то сильно угнетена.
— Чарльз, смотря на эту фотографию, я понимаю, что мы в этом больше виновны, чем кто-либо. Мы могли быть разумнее и не допустить этого.
— Да, но та семья уже довольно давно сгорала от своей собственной гордыни. И зачем только мы договорились о сотрудничестве?!
— Мы были близки, это был для нас факт. Но я не виню их, просто так сложилось.
— О чём ты, Тереза? Если бы они усмирили своё тщеславие хоть немного, то ничего бы не произошло тогда. Ты просто их оправдываешь, ведь Розалинда была твоей подругой.
— Может быть, ты прав. Однако, мне всё равно не спокойно.
Я наблюдал за Вейн несколько часов, закрывшись в своей комнате. Лишь Джениэл знал о том, что я впустил в стены Кёллерспота человека, но я твёрдо был уверен в том, что он не станет меня ни в чём обвинять. Здесь была заключена моя миссия, которую я должен был строго выполнять, снова взяв на себя наследственную роль своей семьи, своего рода единокровных, несущих правосудие и справедливость, с которой многие бы поспорили. Это хрупкое создание тревожило меня. Я знал, когда она проснётся, испытает полное непонимание того, что произошло с ней, но объяснять я всё же не стану, ибо что тут требует объяснения? Мой мир не такой, как её, он слишком опасен и не предсказуем. Столько всего за стенами Кёллерспота, столько всего ужасного и мерзкого по ту сторону реальности, в которую она случайно попала. Мне жаль её, ведь теперь отпустить я её не смогу. Вейн знает о том, что происходит вокруг. Я бы даже сказал, подразумевает о его тайнах, чем становится его потенциальной жертвой.