— Я опять заснула? Почему я все время хочу спать?
— Это все объяснимо, столько новых впечатлений, да еще смена ночи на день, — подхватил он ее на руки, она обхватила его шею руками и прижалась к нему, — Я вас сейчас отнесу в вашу спальню, вам надо хорошо выспаться. У меня, к сожалению, дел оказалось гораздо больше, чем я мог предположить.
— Ты придешь? — спросила она, засыпая у него на плече…
— Постараюсь, — ответил он, укладывая ее на кровать и подзывая служанок.
Еще раз обернулся на пороге, кинув взгляд на безмятежно спящую девушку и суетящихся около нее служанок. Он-то знал, что вся ее сонливость — это побочное действие наложенных на нее заклинаний…
Лорд вернулся в свой кабинет. Заменил свечи и вновь взял то письмо… Опять что-то замышляет герцог Линойский… Никак не угомонится… Лорд поднес письмо ближе к свету. Хоть оно и не подписано, но почерк и словесные обороты с головой выдавали автора. И как ему удалось тогда вывернуться? В заговоре обвинили герцога Энойского с семьей и еще несколько знатных родов, их всех казнили. Неужели никто не назвал главного зачинщика всей этой смуты? И откуда герцог Линойский узнал про Элен?
Тогда, восемнадцать лет назад, он добился аудиенции у короля. Олаф I, после раскрытия заговора подозревающий всех и во всем, долго пытал его на предмет связи с заговорщиками… Но брачный договор, подписанный задним, очень задним числом, давал ему право потребовать свою невесту. Да и древний закон, закрепляющий и защищающий браки между Истинными вампирами и людьми, был на его стороне. Наконец, пообещав спрятать девочку, поменять ее имя, отказаться от всех привилегий герцогства, и всяких претензий по наследству, ему удалось вывезти Элен из столицы. Напуганная девочка смотрела на него волчонком весь их долгий путь. Но он был слишком погружен в свои переживания… Последнее его свидание с Виржинией… Конечно, никто официально такого свидания ему бы не дал, но небольшой мешочек с золотыми сделал свое дело…
Она вошла в комнату, куда незадолго до этого его провел подкупленный стражник, вместо привычного нарядного платья, на ней была надета какая-то грязная длинная рубаха, волосы заплетены в небрежную косу, взгляд потухший и обращенный в себя… Но голова по-прежнему высоко поднята. Он обнял ее:
— Виржиния! Я не отдам тебя! Я устрою тебе побег!
— Нет, нет… Уже поздно… Да и скрываться и дрожать я всю жизнь не хочу, — она отстранилась от него, — Я благодарна тебе за все, — ее глаза на мгновение стали прежними, но потом вновь потухли, — Об одном прошу тебя — позаботься о Соленике, — назвала она старое имя Элен.