Воронеж – река глубокая (Демиденко) - страница 112

Бригадир Кила почтительно записывал огрызком чернильного карандаша на обрывке газеты советы, как выгнать аскариду из брюха Афанасия.

Мерин доверился коннику, добровольно подошел к станку, вошел в станок (его даже не взяли под уздцы), поднял заднюю правую ногу. Подковы, конечно, на ноге не было.

— Ой-ой-ой! — вырвалось у капитана.— Не копы та — лыжи. Как же ты ходил, друг сердечный? Не завидую.

Мерин вздохнул и вежливо помахал хвостом, отго­няя кусачих мух.

Борис Борисович положил неподкованную ногу ме­рина на колени, прикрытые брезентовым фартуком, долго приноравливался, затем осторожным и в то же время сильным движением срезал, точно сострогал, пласт кости. Думалось, что Афанасий взовьется на дыбы, лягнет коновала в живот, разнесет станок в щепу. Ничего подобного не произошло — мерин застыл. Его морда приняла скучающее выражение, как у женщины, когда ей делают маникюр.

Борис Борисович чистил копыта — задние, передние Он часто менял всевозможные — выпуклые, прямые и загнутые — долота.

Потерпи, потерпи,— просил он ласково.

Старший сержант дядя Федя ассистировал политруку

— Теперь что? — спрашивал он почтительно,- По­нятно. теперь что? Ага, понял! Сразу бы не додумался.

Оказывается, и дядя Федя кой-чего не знал и не умел делать.

Дядя Федя вынес подкову. То ли подкова оказалась горячей, то ли Борис Борисович неловко тронул бо­лячку — Афанасий взметнулся.

— Не мешай! — закричал капитан.— Терпи!

Забивались гвоздочки безболезненно и быстро.

— Готов! — отпустил мерина Борис Борисович. - Гуляй, старина! — он дружески хлопнул ладонью по круп\

Афанасий постоял, шагнул. Остановился, как бы соображая, ступать или нет. И, замотав головой, резво выбежал из станка.

' — Эть взбрасывает! — умилился крестный и бро­сился ловить мерина.— Тпру-у, окаянный, те говорят, не резви!

Поймав Афанасия, крестный окликнул:

- Алик, забирайся! Скачи галопом на Лебяжье поле.

Там работали наши ребята.

Афанасий трусил не спеша. Я точно плыл по мелкой волне на перевернутой лодке. Я не умел ездить верхом. Неудобно было трястись на старом мерине, ударяясь о разъеденную мухами холку. Я балансировал руками, телом, чтобы не сползти то влево, то вправо, падал животом на спину Афанасия. Хотелось крикнуть: «Оста­новись!», но почему-то было стыдно произнести по­добное слово.

Кое-как добрались до Лебяжьего поля.

Бойцы выкапывали саперными лопатами картошку. Они шли цепью. Им пособляли женщины. Выбирали клубни руками, бросали в ведра; когда ведро наполня­лось, картофель ссыпали в большую кучу.

Работали весело. Дядя Боря Сепп старался в паре со Стешкой на самом левом фланге. По-моему, они плохо соображали, что делают, потому что сбились с рядов. Их подняли на смех.