На душе было тягостно, и свет был не мил. Как ни Игранно, отвлек от грустных мыслей Тертычный Борис Борисович. Он появился в расположении растерянный, какой-то весь взъерошенный: он увидел под навесом новую тягловую силу, по кличке Геринг. Комиссар не мог сообразить, каким образом в роте очутился чистокровный немецкий битюг. У ног политрука крутилась Бульба, виляла хвостом, показывая свою преданность.
Политрук поднял шум. К навесу в трусах пришел ротный. Стоял босиком и, глядя на Геринга, не выражал удивления.
Лошадь как лошадь,— сказал Прохладный.
— Во-первых, не лошадь, мерин — поглядите! — горячился политрук.— Неужели не можете отличить кастрата от кобылы?
— Правда! Гляди-ка... Это что, плохо?
; — У нас была лошадь... другой породы,— метался Борис Борисович.
; — А разве это не лошадь? Я думал, пожар или начальство приехало. Стоит лошадь, простите, похожая на жеребца, здоровая, сильная, по описи имущества проведенная. Отчетная единица...
— Ее же звали Полундра,— с тоской сказал политрук.
Назовите и этого... Полундрой второй,— невозмутимо предложил Прохладный.— В память о Екатерине Второй, это не он, не она, а оно, мерин.
L — Она же работала...
— И этот будет работать! Еще лучше, чем первая Полундра.
— Куда ее увезли?
Борис Борисович,— устало ответил Прохладный и осторожно, чтоб не наколоть голые ноги о сосновые осыпавшиеся иголки, двинулся к палатке.— Люди гибнут... Потом разберемся. Кстати, заготовьте представление на Шуленина и Брагина к правительственной награде. Чем наградят, не нам решать. Мы обязаны датьлишь представление.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Рядовой Альберт Васин, три шага вперед! Шагом марш!
Я делаю три шага, поворачиваюсь через левое плечо лицом к строю. Бойцы смотрят на меня как чужие. Они стоят далеко-далеко, там, плечом к плечу. Я смотрю поверх их голов в темное осеннее небо. Мне холодно...
— Принесите свет! — приказывает младший лейтенант Прохладный.
Я попался — нарвался на патруль, и меня задержали без увольнительной и прочих документов. Я не сообразил, что из-за диверсантов вся округа поднята «в ружье». Напрасно я попытался заговорить зубы, объяснить, что не принимал присяги и так далее,—доводы дяди Феди не подействовали, меня задержали, как подозрительную личность.
И закрутилось колесо.
Дневальный принес фонарь «летучая мышь». Кажется, что осветили прожектором.
— Два дня назад на посту часовой занимался игрушечками,— говорит Прохладный. За его спиной маячит политрук: он тоже смотрит как чужой,— Погиб часовой,— продолжает ротный.— Нанесен вред армии, всему народу. Из-за него рассекречено новейшеее вооружение. Трудно представить вред, который нанес боец нашей роты Родине. И новый сюрприз — появились самовольщики. Кто? Полюбуйтесь... Васин. Собственной персоной.