— Выходи строиться!
Ребята молча построились в колонну по четыре и пошли к вокзалу километров за восемь. Я не пошел провожать, на вокзал пошли самые близкие.
Тетя Груня шла, утирая концом платка глаза, ее поддерживала Зинка. Зинка обняла мать одной рукой за пояс, в другой держала сиреневые лодочки. Шла она босиком.
Директор школы тоже пошла со всеми. За это лето она третий раз провожала учеников на вокзал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Куры разбрелись... Одна копалась в огороде, вторая прогуливалась по улице, третья взгромоздилась на плетень и сидела нахохлившись, точно обиделась: съели люди ее законного мужа. Слыл Петька озорником, драл соперников по соседству, носил, как орден, рыжий хвост. Очень гордая птица. Куры ходили за ним, как за каменной стеной,— сытые, организованные, умиротворенные. Разве куры могли уразуметь, что Лешку призовут в армию и по такому событию Петьку отправят в котел? Был Петька последним представителем мужского пола во дворе Чередниченко, да и он сгинул.
...Вначале я не признал ее — стоит какая-то женщина в военной форме. В сапогах. На отложном воротничке гимнастерки зеленые треугольники — знаки различия. Форма выутюжена, ладно подогнана.
Военной оказалась тетя Клара.
— Своих не признаете? — засмеялась она.
Мы прошли в хату, сели чинно на лавку, с любопытством поглядывая на нашу бывшую соседку,— она казалась иной, чужой. Я понял, почему возникло такое ощущение,— помимо военной формы, она еще коротко подстриглась.
— Садитесь, мальчики, присаживайтесь!
Она сама еще не пообвыкла в новом одеянии. Терялась. Не знала, куда девать руки,— засовывала под ремень, закладывала за спину. Руки жили самостоятельно, без воли хозяйки.
— Поужинаем? — спросила она.
— Тебя взяли в армию? — спросили мы.
— Вроде... — ответила она и засуетилась.
Покашливая, переставила на столе с места на место банку с американской тушенкой.
— Паек выдали,— сказала она.— А где Груня?
— Пошла провожать Лешу на вокзал. Разве не знаешь? Ребят призвали. Гуляли два дня,— сказал Рогдай,— Алька на проводах напился и набузил.
— Ах да, вспомнила! Верно, верно,- ответила тетя Клара и замолчала.— Разговор в штабе был о призыве.
Она скрывала что-то... Важное и невеселое. И чувствовала себя виноватой в чем-то перед нами.
В чем?
Я показал украдкой брату кулак, чтоб не выдавал, не рассказывал о моем кураже на проводах, о том, что бегал с дрыном за Гешкой.
Открыли банку с американской свиной тушенкой. Вкуснота! Мазали тушенку, как масло, на ломти хлеба. Ее даже не обязательно было разогревать.
Света не зажгли. В хате по углам скапливалась темнота. За окном буянил закат — завтрашний день, по приметам, обещал выдаться ветреным.