— Мы расстаемся,— вдруг сказала тетя Клара. Она помолчала и добавила с трудом: — Да, расстаемся... Вы будете без меня.
— Понятно,— сказал я.— Конечно, чужие мы тебе.
— Не говори так! — она закрыла лицо руками.— Пожалейте меня!.. Ешьте, мальчики, ешьте! Я получила приказ... Но я не могу без вас.
И она заплакала.
Мы молчали.
— Приказ получила. Я теперь сержант, вот поглядите, сержант. Я буду писать. Вы будете у хороших людей. В надежном месте. Мне придется на некоторое время уехать. На учебу. Поэтому...
— В детдом повезут?
— Нет!
— А куда?
— На аэродроме будете жить.
— На каком аэродроме?
— За школой. Знаете, в лесу, где запретная зона?
— Разве там аэродром? Где козу подстрелили?
— Да. Он пока не действует. Запасной. Я попросила командование. Сказала, что вы мои родственники, племянники. Мне дали согласие. Вещи я собрала. Сложила в рюкзак. Вас будут кормить. Дадут паек. В наши дни это очень много значит. Я вернусь скоро. Обязательно вернусь. У меня нет никого, кроме вас. Не смотрите на меня так, пожалуйста, пожалейте!.. Я не могу вас взять с собой. Такой приказ.
— Не все ли равно, где жить,— беззаботно отозвался Рогдай,— будем воспитанниками, правда? Ура!
— Да, да... Так... При запасном аэродроме.
Брата не испугало будущее. Он легко и бездумно принял весть о том, что нам предстоит стать воспитанниками воинской части, расстаться с тетей Кларой. Вообще-то, наш батька когда-то тоже был воспитанником 14-й кавдивизии Первой Конной армии Буденного. В гражданскую войну. Он много рассказывал о походах, боях на Северном Кавказе, в районе Кисловодска. Мы завидовали ему. Так что попадем мы в воинскую часть, так сказать, по семейной традиции.
Может быть, я боюсь перемен, боюсь стать воспитанником? Боюсь армии?
Нет, по другим причинам я не хотел уходить отсюда, из деревни, от тети Груни. И не то чтоб привык к месту, полюбил сильно тетю Груню или Зинку. Смешно говорить, чтоб я мог привязаться к губастой Зинке. Я не хотел уходить по простой причине: переезд означал бы конец одного этапа и начало нового, в жизни оказалась бы прочитанной еще страница, и прошлое стало бы еще более далеким. А там, в прошлом, осталась мама.
И стало страшно, что однажды я примирюсь с мыслью о том, что больше никогда не увижу ее. Примирюсь со всем, что происходит вокруг: с войной, бомбежками. Свыкнусь. Приспособлюсь. Приму войну такой, какая она есть, как нормальную повседневную жизнь.
Рогдай проще смотрел на происходящее.
Может быть, так и надо жить? Может быть, прав он, а не я?
Может, я слишком усложняю все?