— Отойди! — кричали мы друг другу.— Куда лезешь, не видишь, уже вытер?
— Вытер! Размазал — не вытер.
— Размахался! Убери швабру!
— Ничего не умеешь делать!
— Сам белоручка!
На наш крик приходил дядя Боря, смотрел и говорил беззлобно:
— Очень плохо, товарищи! Не рапота — пезобра- зие! Семь рас отрешь — отин рас отмерь. Нет, наопорот:
семь рас отмерь — рас отрешь. Тише етешь, тальше бутешь. Бес трута не поймаешь рыпку в пруте.
Выпалив запас русских пословиц, он брал швабру, наматывал на нее тряпку и ловко и, самое главное, чисто вытирал предбанник.
Удивительный человек был дядя Боря! Он не умел кричать на людей, даже отдавая приказания нам, непосредственным своим подчиненным, он никогда не забывал добавить: «Пожалуйста! Паллун!»
Ростом дядя Боря Сепп не выдался, зато глаза у него были в пол-лица — добрые, грустные, синие. Когда он глядел на тебя, становилось невозможно врать.
Командир роты появился неожиданно, мы не видели, когда он вошел в предбанник. В руках он держал сверток. Появление командира было таким внезапным, что мы вскрикнули.
— Сено-солома! — весело засмеялся Прохладный.— Ох и говоруны! Ну и слухачи! Да вас на передовой немецкие разведчики взяли бы, вы бы и не пикнули, очухались бы в немецких траншеях. Никакой бдительности!
— Некокда по сторонам клятеть,— ответил дядя Боря.— Мы уборку производим.
Ну и что — уборку? На передовой ухо держи торчком.
— Мы не на передовом крае,— сказал упрямо дядя Боря.
На передовой поздно учиться,— ответил младший лейтенант.
Он сел на лавку, положил сверток, исподлобья поглядел на Сеппа, точно приноравливаясь, с какого бока навалиться. От правого глаза к уху Прохладного тянулся глубокий красный шрам, отчего взгляд казался свирепым.
Как вы сюда попали? — спросил с восторгом Рогдай. Он глядел на Прохладного влюбленными глазами.— Я не видел.
— Учитесь, товарищ Сепп, любознательности,— усмехнулся Прохладный.— Рядовой Васин-младший интересуется. Отвечаю: «Тренировочка!» Сено-солома. Чтоб приемы стали второй натурой, чтоб автоматически, как, например, утром ты умываешься. Умываться тебе не в тягость? Так и здесь. Покажи, как входишь, рядовой Васин-младший, продемонстрируй. Выйди и войди.
Рогдай выскользнул из бани, постоял за дверью, затем вбежал, радостно улыбаясь: мол, здравствуйте, вот и я.
— Неправильно! — оживился младший лейтенант и сдержанно засмеялся.— Зачем встал в проеме, как бычок? Ты уже труп. Да, да, не дрыгайся! На свет тебя сразу пристрелят из парабеллума или шмайссера.
Прохладный встал, пружинистой походкой прошелся по бане,— как огромный кот, он шел бесшумно, скользя на носках, метнулся в угол, и оттуда, из темного угла, сказал резко: