Капитан зачитал сообщение о том, что в Москву прибыла делегация Англии и США для переговоров с нашим правительством. Английскую делегацию возглавлял Уинстон Черчилль, американскую господин Гарриман.
Значит, товарищи,— бодро сказал политотделец,— союз государств против фашистской Германии крепнет день ото дня. Я так думаю, что не зря господа союзники приехали, не чай с бубликами пить. Не сегодня-завтра, значит, так выходит, откроется второй фронт. Это, товарищи, означает... Карту, карту мира повесьте!
На стене рядом с простыней-экраном повесили школьную политическую карту мира. Она была разукрашена во все цвета: Германия — маленькое коричневое пятно в середине Европы, сиреневая — Франция, зеленые пятна — владения Англии, с другой стороны земли отдыхала Америка, и наша Россия, красная, точно истекающая кровью, распласталась на полмира.
— Обратите внимание,— продолжал капитан, водя по карте прутиком.— Германия. Посмотрите, как далеко. Где мы? Так... Мы где-то сидим здесь, товарищи.— Капитан ткнул прутиком в карту.
— Где Минеральные Воды? — раздался вопрос с заднего ряда.
Капитан строго посмотрел в зал.
— На Северном Кавказе,— сказал он.
— А игде Северный Кавказ?
— Потом подойдете, посмотрите,— сказал капитан.— Я хочу обратить внимание на другое, вот сюда.— Он ткнул прутиком в сиреневое пятно.— Северное побережье Франции. Самое удобное место для вторжения. До Берлина рукой подать. Понимаете, что это означает? Фашистское логово... Близко. Ворвутся союзники... в сердце Германии, в Берлин. И мы, понятно, тоже не будем сидеть сложа руки, товарищи, поднатужимся...
Коробки с кинолентами все еще не подвозили.
— Что ж здороваться перестал? — раздался сзади голос.
Я обернулся. Сзади сидела Зинка.
— Зазнался,— сказала она и облизнулась. Щеки ее темнели загаром, только нос белый. Я знал, как достигается этот фокус — сметаной, которую Зинка тайком таскала у матери и мазала нос, чтоб он не облупился и был белым. Почему-то в деревне загорелый нос считался весьма некрасивым, а щеки подрумянивали, брови подводили углем.
— Не заметил.
— Зинуха, невеста моя,— заскоморошничал Гешка, перевернулся на скамейке, облапил Зинку, та толкнула его в сердцах, по-злому.
— Отсыпься! — сказала Зинка.— С человеком дай поговорить. Серьезности у тебя, Гешка, ну нисколечко нету, а вроде умный.
Гешка посидел, подумал, решая, не будет ли позорным отстать от девки по первому требованию, и, видно, решив, что не будет, отстал.
— Я тебя сразу приметила,— продолжала Зинка ворковать.— Как вошел. Нам доложили, что тебя с Рог- даем видели. Зашли бы в гости.