Старика слушали по-разному: дядя Федя — весьма серьезно. Он сидел прямо, глядел неотрывно на музыканта, как на докладчика, выступающего с докладом «Об итогах социалистического соревнования в районе и области», мальчишки открыто перемещались с места на место, женщины перешептывались и продолжали лузгать семечки, летчики слушали внимательно. Капитан политотдела скромно курил у шведской лестницы, пряча папиросу в рукав, чтобы не было видно огонька.
Девочка (теперь я знал, как ее зовут — Рита Майер) сидела на стуле у пианино (ключ так и не нашли), кусала губы, с обидой поглядывала в зал. По-моему, она зря сердилась: утомительно играл старик, лучше бы сыграл «Синенький скромный платочек» или что-нибудь в подобном роде, а то затянул какую-то «Сенсансу»...
Кинокартину так и не привезли...
Расходились из школы шумно — ребятишки свистели, орали: вознаграждали себя за примерное поведение в спортзале. Женщины, взяв друг друга под руки, пошли цепью по улицам и запели.
Во дворе школы образовалась сутолока — летчики штурмом овладели трехтонкой. Когда мы подошли, сесть было некуда — в кузове плотно стояли летчики, в кабине сидел майор, командир эскадрильи «чаек».
— Товарищ старший сержант,— обратился он к дяде Феде.— За вами в половине одиннадцатого придет автобус. Мы поедем сейчас, вы поедете на автобусе. Добро?
— Я должен на батарею в десять,— объяснил положение дядя Федя, не особенно настаивая, чтоб ему и его зенитчикам уступили место в машине.
— Дежурный, дежурный по клубу, капитан! — крикнул майор. Отметьте в увольнительной старшему сержанту изменение.
Ночь выдалась полнолунная, теплая и по-осеннему ароматная. По небу расползались миллионы светлячков. Голоса женщин, возня ребятишек, ночь, звезды не вязались с тем, что кто-то должен был ехать на аэродром, лететь в бой и, возможно, погибнуть.
Машина уехала. Дядя Федор приказал:
— Ребята, до десяти тридцати свободны.
Тетя Груня ожидала сержанта в сторонке, делая вид, что задержалась совершенно случайно. Бывает так, что запамятуешь, куда идти в данный момент. Дядя Федя тоже вроде бы совершенно случайно подошел к ней. Они перебросились парой слов, постояли немного, затем пошли не спеша по улице, друг от друга на расстоянии.
Мы побежали догонять толпу девушек и парней. Нас оказалось пятеро — два зенитчика, дядя Боря Сепп и мы с Рогдаем, пятеро военных,— так что если бы деревенские парни стали возражать против того, что мы пожаловали без приглашения на вечеринку, или, как говорят в Воронежской области, на «улицу», мы бы смогли постоять за себя. Но возражать оказалось некому — парней, которые обижаются при виде соперника, в деревне не было.