— Катя! — Ник опомнился, закричал. — Катя, не поддавайся! — Он не осмеливался подходить ближе — мешало плотное кольцо огня.
В мозгах заскрежетал противный Нэдловский голос:
— Быстрее! Убей его! Убей! Убей!
Я с силой сдавила виски пальцами. От возникших противоречий меня разрывало.
Дыша через раз, нелепо пытаясь заглушить чужой приказ, я рухнула на колени, зажала уши руками. Подобно душевнобольной стала раскачиваться из стороны в сторону шепча «пожалуйста».
— Оставь меня в покое! — заорала, искренне желая изгнать Нэдла из своей головы.
Послышался грохот. Вероятно, его приложило об стену волной сопротивления. Или что-то в этом роде, потому что меня отпустило. Я погасила огонь, удостоверилась, что Ник в порядке и рванула к камере Нэдла.
Он полулежал, опираясь на стену. Дышал рвано и резко. Порванная рубашка пропиталась кровью. Не отдавая себе отчёта, я с силой вцепилась в прутья тюремного окна. У меня загорелись волосы, вспыхнули оранжевыми языками глаза. Я не видела, я точно знала.
Ник схватил меня за локоть, отрывая от двери. Но прежде, чем он меня сдвинул, я успела заметить наглую улыбку Нэдла. Он улыбался. Этот подонок улыбался! С разбитыми губами, изодранной спиной, брошенный в камеру, приговорённый к скорой смерти! Он заставил меня убивать невинных, он хотел моими руками избавится от Ника! Того, кто стал мне родным, любимым, тем, кого не хочется отпускать от себя даже на минуту, ведь без него она превратиться в вечность.
Ненависть. Жгучая, ядовитая, сильная. Она уронила на меня свою пелену, лишив рассудка. Без раздумий и сожалений я подожгла мерзавца. Мне не нужно было стоять у его двери, чтобы сделать это. Более того, я не хотела смотреть на то, как его пожирает огонь.
Отчаявшийся докричаться, Ник схватил меня за плечи и зло затряс.
— Остановись! Кать, я прошу тебя! Хватит!
Я слышала его, но не слушала. Меня волновали лишь крики Нэдла. Жалостливые, страдальческие, отдающиеся во мне сладковато-мерзким привкусом. Они напоминали мне запах гнилья.
Единственное, что меня смогло отвлечь, это болезненное рычание Ника.
Я с ужасом уставилась на него, заметив, что опалила его. Это стало для меня своеобразной пощечиной.
— Потуши его, Катя, — вкрадчиво попросил Ник. — Это мои счёты, я должен сам разобраться с ним.
Теперь я послушалась. Убрала весь огонь, даже магический, погрузив нас в темноту.
Совсем рядом послышался топот ног, выкрики. Пришла подмога. Коридор озарил свет, который принесли с собой императорские воины.
Я осторожно обняла Ника, вжалась в него и, наконец, дала волю слезам.