Всё, что происходило дальше, я помню смутно. Какими-то яркими пятнами, выделившимися в отдельные события.
Вот Лиамарон стремительно движется к нам, раздвигая толпу воинов одним своим видом. Подходит, проверяет всё ли в порядке и вызывает местного врача. Отходит к тюремной камере, заводит разговор с кем-то.
Следующее пятно — спокойное лицо лорда Гонрина. Он быстро обрабатывает ожоги Ника, но при взгляде на меня сразу же хмурится.
— Раны леди Таргад гораздо хуже, чем я предполагал. Они очень глубокие и болезненные. Настолько, что оставили брешь в её ауре. Нам предстоит большая работа, Ник. То, что произошло здесь сегодня, никогда не оставит твою жену. Лишь прощение и смирение залечат эту рану.
Помню дрожащие руки Ника, его перешептывания с врачом. И это мой Ник, сильный, всегда невозмутимый, смеющийся по поводу и без. Крепко меня обнимает, но дрожь унять не может.
Помню горькое снадобье, ставшее причиной моей безмятежности. Оно убрало зияющую пустоту в груди, отпустило молотящую по вискам боль. Наверное, настолько сильное успокоительное в нашем мире дают буйнопомешанным.
Помню кровать и Арину. Она гладит меня по волосам, тихо говорит какие-то слова. Затем осторожно накрывает одеялом, садиться рядом. Суёт в рот ложку, с которой я покорно выпиваю. Теперь это вязкая безвкусная жидкость.
А потом большой-большой чёрный провал.
Часы складываются в дни, дни превращаются в недели, недели переходят в месяцы. Для всех время неумолимо идёт, толкает их вперёд на новые свершения, дарит минуты счастья и разочарования. Только я одна застыла где-то вне его влияния. Потому что каждая минута моей жизни кажется мне серой и безликой, даже не смотря на попытки близких людей это исправить.
Лорд Гонрин назвал моё унылое состояние — послешоковой депрессией. Я пережила огромный стресс и теперь мой организм заперся в глухую непробиваемую раковину. Накапливает ресурсы для восстановления психики. Но слишком долгое пребывание в «автономном режиме» может плохо на мне сказаться.
Ник всё пытался выяснить: долго — это сколько? Месяц? Два? Три? Однако лорд Гонрин пожимал плечами, что с ним вообще редко случалось. Обычно он знает ответ на каждый вопрос и лекарство от любой болезни. Но не со мной. Я — не его профиль. Так лорд Гонрин однажды сказал.
У них в империи, да и вообще на всём Хотарисе, психические расстройства не лечат. Потому что кагары, демоны, эльфы и другие расы, кроме людей, устойчивы к стрессу. Но если эмоциональный всплеск или сильное потрясение всё-таки происходит, они просто умирают. Для них это что-то вроде взрыва — бац, и нет больше твоей нервной системы, а вместе с ней и тебя. Перешёл незримую черту и пакуй чемоданы в гости к Тёмному богу.