– Так сколько?
– Не знаю. Бутылку шампанского и чуть-чуть рома.
– Ну-ну, – сажусь на пол рядом с диваном, – смотри, там все просто. Вперед. Назад, уклоняешься, бьешь, лево, право, ну, по ходу разберешься.
– Я не буду в это играть.
– Конечно, не будешь. Я даже знаю почему.
– И почему же?
– Боишься, что я тебя сделаю, – уверен, это точно должно подействовать. Герде надо отвлечься. Лежать трупом не варик, а вот заняться какой-нибудь фигней, самое то.
– Что? – кидает в меня подушку. – Еще посмотрим, – сползает с дивана, усаживаясь рядом. – Где там бить, ты говорил?
– Здесь, – повторно рассказываю о кнопках, только теперь уже в режиме игры.
– Ага. Ну держись, Богдаша, – хохочет, ойкает и хватается за голову.
Запускаю игру.
Часа через два мне нехило так прилетает этим самым джойстиком чуть ли не по башке. Гера не умеет проигрывать.
– Двенадцать раз, – чуть не плача, – двенадцать раз. Ты изверг, ты мухлевал. И вообще, мне плохо. Я тут умираю, а ты издеваешься.
– Интересно как? – ржу над ее мордашкой.
– Не знаю. Но это было нечестно.
– Я тут выявил одну закономерность.
– Какую? – задирает нос.
– Если ты вторая, то первое место кому-то всегда досталось случайно.
– Знаешь что, – хватает подушку, ударяя меня по плечу, – ты гадский. Ты… ты…
Ржу, отбивая удары.
– Прекрати, – через смех.
– И, – удар, – не, – удар, – по, – удар, – думаю, – еще один удар.
Наивняк. Отбираю у нее подушку, хватая за руку. Попалась. Гера смеется. У нее заразительный смех. Пятится назад и, врезавшись в кровать, падает сверху.
– Не трогай меня, – ржет, откатываясь дальше, – Богдан.
Кидаю в нее подушкой, Гера визжит и почти складывается пополам от смеха. Наступаю.
– Пожалуйста, пожалуйста, не надо, Богдан, – успокаивается, выставляя ладонь вперед, усаживаясь на край кровати.
Сажусь рядом.
– Отошла?
– Угу.
Гера облизывает губы и поворачивается в мою сторону. Очень близко. Сам до конца не понимаю, но уже целую ее. Крепко стискивая ее изящное тело. Касаюсь ладонью шеи, прерывая поцелуй, вижу, как расширяются ее зрачки. Губы слегка приоткрываются. Вновь накрываю их поцелуем.
Обвивает руками мою шею, прижимаясь еще ближе. Сейчас главное – не переборщить. А то знаю я себя.
Герда отстраняется первая. Тяжело дышит. Между нами по-прежнему пара сантиметров. Она продолжает обнимать и прижиматься ко мне, как, впрочем, и я. Щеки краснеют. Смущается, но взгляд не отрывает.
– Богдан, ты очень хороший, – опускает глаза, – но все это… я не знаю…
– Да не парься, – давлю улыбку, а самому ни х*ра не смешно, – все норм.
Смотрит прямо в глаза, гадина, всю душу уже выжрала.