Это зрелище – страшное зрелище погибели. Его дом, его опора, имение. Горит, съедаемый беспощадным огнём. Там его мать, жена, дети.
– Гони! – закричал Иван и прыгнул на козлы к Гришке.
Тот стегнул лошадей, и они во весь опор понеслись в направлении дома. Когда почти подъехали, Иван Ильич спрыгнул и побежал туда, где двор был объят языками пламени, словно печь, в которую нельзя уже вступить. Вокруг бегают люди, отовсюду слышны крики. Иван снял кафтан, накинул на себя и побежал к крыльцу. Там у крыльца он увидал несколько незнакомых мужиков. Они смеялись и шутили.
– Вишь, как горит!
Несколько человек лежало посреди двора. Митька, окровавленный с разрубленной головой, чуть дальше лежала матушка и Екатерина. Ошалелыми глазами Иван смотрел на всё это и силился не закричать. Он ходил и смотрел, и уже ничего не мог понять. Он как будто сдурел и стал никчемным.
– Вот он! – кто-то крикнул совсем близко и сильный удар дубинкой подкосил Ивана, словно ветку.
Он споткнулся и упал рядом с растерзанным телом Екатерины, частые удары посыпались со всех сторон. В темноте он никого не видел. Он закрывал голову руками, но это не могло спасти. Иван чувствовал, как покрывается всё его тело сплошной липкой жижей. Он не знал, остановятся ли они, или забьют его насмерть, но какая-то смутная надежда ещё теплилась в его сознании. Он чувствовал, как ломаются и рвутся внутри него кости. Как жгло и крутило, как трескалось и скрипело. Он чувствовал каждый удар и понимал – вот она расплата.
– Пожар! Барский дом горит! – в кухню к Груне заглянул крестьянин и тут же исчез в темноте.
Груня выскочила из кухни и посмотрела на зарево в стороне от людских дворов. Кухарка бросилась к Любе, но та тоже выскочила на крики.
– Что случилось? – Люба обернулась и тоже увидала зарево.
– Вроде как барский дом горит, – неуверенно произнесла кухарка.
Люба резко ринулась с места. Груня видела, как быстро она добежала до ограды, как перемахнула через неё и скрылась за амбарами.
К барскому двору Люба добежала за несколько мгновений. Страшная картина предстала перед глазами. Барыни, заколотые и растерзанные, будто бешеные звери рвали их одежду и тела. Слуги, убитые топорами и палками. Забитые дети.
Несколько окровавленных мужиков, словно лесные чудовища, покрывают ударами кого-то из слуг. Нет, это не слуга. В обмякшем и безжизненном человеке, что лежал там, под их ударами, в кровавой жиже, Люба узнала Ивана. Она бросилась стремглав и закричала:
– Остановитесь, не надо! Стойте!
Она кинулась на тех, кто наносил удары, но её оттолкнули. Люба упала, но тут же подскочила вновь. Бросилась в гущу этих ударов и встала, заполонив собой тело Ивана.