— Я передумал, — голос Лукаса был ровным. — Последняя часть моего плана требует моего полного внимания, и я не могу позволить себе отвлекаться сейчас.
Отвлечение. Так вот кем она была? Вот кем она стала?
Да ладно тебе. Ты знала, что рано или поздно это случится. Все, что он обещал тебе, происходило сейчас. Это ты совершила ошибку, влюбившись в него.
В горле застрял комок, это было больнее, чем она думала. Намного хуже.
— Если бы я не сказала тебе всего этого раньше, — сказала она, прежде чем смогла остановиться, — ты бы прекратил это сейчас?
— Нет, — на его лице не было абсолютно никакого выражения. — То, что ты сказала мне раньше, не имеет к этому никакого отношения.
Он лжет. Конечно же.
— Если бы я не сказала тебе, что ты мне небезразличен…
— Остановись, Грейс, — если бы его взгляд был ледяной бурей, она бы замерзла на месте. — Я же сказал, что это только на некоторое время. И теперь это время истекло.
Но она не была готова к этому. Она не была готова к тому, что все закончится. Она хотела большего. Еще пары дней, даже несколько часов.
Теперь ты та, кто лжет. Тебе не нужен еще один день или даже несколько часов. Ты хочешь большего.
Слезы боли выступили у нее на глазах, но она яростно сморгнула их. Она вдруг поняла, что не хочет давать ему еще больше поводов для беспокойства. Разве она не забыла, что он смертельно опасен? Он был снайпером, метким стрелком. Он мог нанести ей смертельный удар, а она даже не заметила бы этого.
Как сейчас, например.
— Так вот оно что? — она не понимала, почему спорит с ним, когда каждое ее слово раскрывало истинную глубину ее чувств. — Просто «все кончено»? У меня нет права голоса?
— Нет, не имеешь, — с таким же успехом он мог бы быть роботом, судя по выражению его красивого лица — маски безразличия. — Все именно так.
Комок в горле становился все больше и больше, а в глазах все плыло. Это не должно было так сильно ранить. Потому что она сказала себе, что не влюбится в него, что будет держать часть себя в узде. И она думала, что так и было. Конечно, она отдала ему свою страсть, но ничего больше, верно?
Ничего, кроме сердца.
К ее ужасу, по щеке скатилась слеза, и, хотя она повернула голову и быстро подняла руку, чтобы смахнуть ее, она знала, что он это видел. Потому что на какую-то долю секунды ей показалось, что в его холодном взгляде что-то мелькнуло. Потом все исчезло, как будто никогда и не было, и она поняла, что, должно быть, ей показалось.
Нет, у него нет ее сердца. Она держала его при себе, держала для себя.
Но боль в груди подсказала ей, что это ложь.