— Конечно, хорошо, — она рассеянно провела рукой по волосам. — Мне просто нужно знать… должна ли я что-то делать.
— Оставайся внутри.
— Оставаться внутри? И все?
Он поднял руку и вытер лоб тыльной стороной ладони.
— Я не могу позволить тебе выйти на улицу и выдать то, что ты здесь. Так что, да, это все, что от тебя требуется.
Грейс нахмурилась.
— Но у меня есть работа. На самом деле, уже сегодня вечером.
— Предоставь это мне. Я разберусь.
— Что значит, разберешься?
— Я имею в виду, что позвоню им и скажу, что ты увольняешься.
Он произнес эти слова так, как будто они ничего не значили, как будто не было ничего особенного в том, чтобы оставить работу, которая была всем, что стояло между ней и необходимостью покинуть ее маленькую квартиру. Ее прежняя благодарность внезапно улетучилась, как вода из треснувшего ведра.
— Что? — у нее было ужасное ощущение, словно ее голос треснул так же, как и ведро. — Я не могу уйти!
Лукас поднял светлые брови, как будто ему не понравился ее тон.
— Понятия не имею, сколько времени у меня уйдет на то, чтобы снять этих людей с твоего хвоста и обеспечить твою безопасность. И пока это не произойдет, ты никуда не пойдешь.
Постепенно понимание всей ее ситуации начало проникать в нее. О реальности ее положения и о том, что оно будет означать. Последние два часа прошли в таком тумане, что у нее не было времени подумать об этом, но теперь…
— Но я не могу уйти, — повторила она, на этот раз тише.
— Значит, пусть дадут тебе неограниченный отпуск?
Она судорожно сглотнула.
— Нет.
— Тогда у тебя нет другого выхода, кроме как подать заявление об уходе.
Грейс открыла рот. Затем закрыла, паника начала обвиваться вокруг ее. Все происходило слишком быстро, и ей это не нравилось.
— Если я уволюсь, у меня не будет денег, — выдавила она. — А если у меня не будет денег, я не смогу платить за квартиру. Какого черта мне тогда делать?
Как обычно, на его лице не отразилось никакой реакции.
— А как же твое пособие?
— Этого недостаточно. И его дают всего год, а это значит, что у меня есть еще только шесть месяцев, — ее паника начала усиливаться.
Когда Гриффин был жив, его жалованья хватало, чтобы содержать их в скромном комфорте, пока она подрабатывала на разных работах, зарабатывая деньги на художественные принадлежности. Но теперь, когда его не стало, ее вдовьей пенсии и собственного заработка едва хватало на оплату счетов, не говоря уже о покупке новых красок.
Она старалась не волноваться, потому что в худшем случае всегда могла работать в баре полный рабочий день. Конечно, у нее не будет времени рисовать, но, возможно, это ненадолго.