Она перекинула волосы через плечо, и когда расчесывала их пальцами, он заметил, что ногти у нее тоже накрашены. Темно-синим с крошечными золотыми сердечками.
Какого хрена ты обращаешь внимание на ее ногти?
Он понятия не имел.
— Я просто не знаю, — сказала она, как будто это не было большой проблемой. — Это… чувство. Это все, что я могу сказать. Я просто знаю, что серия еще не закончена, и что есть что-то, что поможет мне связать все это вместе. Это придаст всему смысл.
Чувство. Иисус Христос.
— Что тебе нужно для вдохновения? — он услышал свой вопрос, хотя на самом деле это не имело для него никакого значения.
Она отвернулась, оглядывая комнату, как будто действительно искала ответ на вопрос. Затем ее взгляд внезапно вернулся к нему. Ее брови сошлись на переносице, глаза сузились, взгляд стал сосредоточенным.
— Вообще-то, — медленно произнесла она. — Думаю, ты мне понадобишься.
Лукас не часто удивлялся, потому что удивление обычно приводило к смерти, особенно во время миссии. Но теперь он был удивлен. Это чувствовалось, как всплеск холодной воды.
Он напрягся.
— Я?
Теперь она шла к нему, ее пристальный взгляд был знаком ему. В основном потому, что это был тот же самый взгляд, который он использовал, когда фокусировался на цели. Вот только винтовки у нее не было. У нее был только карандаш.
— Да, — она подошла еще ближе, пристально глядя ему в лицо, ее взгляд скользил по нему странно безразличным образом, как будто он был одним из ее полотен. — Да, я думаю, это должен быть ты, — она двинулась влево, все еще глядя на него, и начала кружить позади него.
Мгновенно его шерсть встала дыбом, и он повернулся к ней, годы инстинктов восстали против того, чтобы показывать кому-либо свою спину.
— Что ты делаешь?
Она остановилась и заморгала.
— О, извини. Я… искала, — ее щеки вспыхнули, и он понял, что она стоит совсем близко от него и что он чувствует ее сухой, слегка яблочный запах. — Прости. Дело в том, что я уже несколько недель ищу вдохновения, а ты… можешь им стать.
Его руки зудели от желания прикоснуться к длинной пряди волос, упавшей на одно плечо, посмотреть, такая ли она мягкая, как кажется, и он знал, что если пошевелится, то сделает именно это. Поэтому он держался очень, очень тихо и только спросил:
— Почему я?
Она сжала руки, ее изящные пальцы с красивыми ногтями переплелись.
— Как я и сказала. Это твоя энергия. Плюс… — она заколебалась. — Ты также самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
Эти слова поразили его, и, как и все, связанное с Грейс Райли, он понятия не имел почему. Да, он знал все о своей внешности. Она заставляла мужчин и женщин смотреть на него. Когда он был подростком, девушки уделяли ему много внимания, а когда он стал старше, уже женщины уделяли ему много внимания. Другой мужчина мог бы наслаждаться вниманием или даже воспользоваться им, но Лукас этого не делал. Он игнорировал это. Потому что внешность ничего не значит. Меньше, чем ничего. Его внешность не имела ничего общего с тем, как хорошо он выполнял свою работу, и поэтому она не имела для него никакого значения.