Он подходит к нам и молча забирает у меня Милу. Обняв его за шею, она так сильно зарывается в него, что с таким же успехом могла попытаться залезть ему под кожу.
Я отступаю, но Коннер вытягивает руку и прижимает меня к себе с другой стороны. Он крепко обнимает меня за плечи, пальцами поглаживая обнажённую кожу на плече. С каждым прикосновением напряжённость, связывающая мои мышцы узлом, покидает меня. Он прижимается губами к моей голове.
— Иди в кровать, принцесса, — шепчет он. — Иди поспи.
Я открываю рот для протеста, но тут же осознаю бесполезность этого. Он сможет позаботиться о ней, знаю, что сможет, а я почти засыпаю на ходу.
— Иди, — он отпускает меня и подталкивает к двери.
Я киваю и прохожу в комнату. Забравшись на мягкий матрас и натянув одеяло, закрываю глаза.
***
Я подползаю за рядом лежащими шортами и, потирая глаза, надеваю их. Бросаю взгляд в зеркало, проходя мимо. Попа прикрыта. Замечательно.
Спускаясь, собираю волосы в пучок. Тихий гул свинки Пеппы наполняет дом, когда я тихо захожу в гостиную.
Моё сердце замирает, живот скручивает, и я перестаю дышать.
Коннер и Мила лежат, свернувшись, в углу дивана. Она крепко спит, ухватившись за его футболку, а его голова покоится на спинке дивана. Глаза Коннера полуприкрыты, и я на мгновение прислоняюсь к дверному косяку.
Просто чтобы посмотреть на них. Посмотреть на этого парня, одного из главных американских сердцеедов, татуированного и накачанного, к которому прижимается маленькая девочка, словно от этого зависит её жизнь.
Я сглатываю и прислоняюсь к деревянной раме, по-прежнему глядя на них. Мои губы изгибаются в небольшой улыбке, потому что это прекрасно. То, что я вечно буду хранить в памяти.
Коннер поворачивается ко мне лицом и улыбается.
— Эй, — шепчет он.
— Эй, — отвечаю я, — хочешь её переложить?
Он смотрит вниз и кивает.
— Я не могу почувствовать чёртову руку, — он тихо смеётся и выпрямляется вместе с ней, всё ещё лежащей на руках.
Она не шевелится, даже когда он поднимается наверх и открывает дверь.
Коннер укладывает её в кроватку, и Мила протягивает ручку, хватаясь за его футболку.
— Сними её, — быстро шепчу я. — Позволь ей обнимать футболку.
Он смотрит на меня, приподняв бровь, но отдаёт свою футболку, и Мила тут же прижимается к ней.
— Я не останусь без футболки, — бормочет он.
— Эй, у тебя есть толстовка, — бросаю в ответ, спускаясь перед ним.
Он смеётся за моей спиной, и этот звук словно музыка. У него самый лучший голос, что я слышала, но его смех ещё лучше. Тёплый, насыщенный и глубокий, он возбуждает вашу кровь.