— Виталий Борисович, — математик на секунду остановился, — вы забыли. Это был сон. Понимаете, сон! А там совершенно другие законы и правила, там все совершенно иначе. Что у нас хорошо, там плохо, белое — черное, а черное — красное, там все шиворот на выворот! Все наши знания — там незнания.
— Дурак! Простите, это я не вам, — извинился Виталий Борисович, — я же мог у нее спросить, что произошло! Мог, но не спросил! Дурак! Загляделся, наверно, а может, и заслушался.
— Хорошо читала?
— Замечательно!
— Настоящая поэзия силой обладает космической, — согласился Алексей Митрофанович, — потому как создана космосом. А уж если автор написал и дух в слова вложил, будьте уверены, такая поэзия бессмертна! Пока будет жить человечество и потом уже без человечества будет жить, витать в облаках и дожидаться своего часа, чтобы предстать в ином образе иному поколению. Закон сохранения энергии. Математические расчеты, никакой фантастики — голые, простите, факты и ничего более. А вас что смущает? Сон? Ну и что? Не волнуйтесь, забудется, как говорят, травой порастет. Кстати, вам сегодня повезло, не напрасно ходили и на шестой этаж не напрасно поднимались. Вот, держите.
— Что это? — Виталий Борисович взял протянутый листок бумаги, вероятно, в прошлом кусок газеты.
— Адресок, я его случайно нашел.
— Какой адресок?
— А уж это, простите, ваши хлопоты, что это за адресок. Почерк-то Клавдии Степановны.
— А как он у вас оказался?
Алексей Митрофанович прекратил ходить и остановился.
— Не знаю. Вы не поверите, но я действительно не знаю, каким образом у меня появился этот адресок. Утром сегодня глянул — смотрю почерк-то Клавдии Степановны! Тысячу лет не смотрел — лежит себе бумажка и лежит, хлеба не просит, под ногами не мешается. А вот и ее час пробил — бумажки-то! Правда, забавно! Кто меня заставил обратить внимание на сей адресок именно сегодня? Не вчера или три дня назад, а сегодня? Да и не знал я, что вы уже в пути — по лужам шлепаете, через переход прошли и уже по лестнице поднимаетесь. Читаю и думаю: записала Клавдия Степановна неизвестный ей адресок. Что он для нее неизвестный — не сомневайтесь. Кто же будет адресок записывать, если он там уже бывал? Значит, не бывала там покойная, когда пометки делала. Выбросить? А если это ниточка? Но и отдать вам — подозрительно. Вы же тут и спросили: откуда бумажка? Как у вас оказалась? Вдруг вы стащили у Клавдии Степановны. Однако, Виталий Борисович, везде должна присутствовать логика. А тут какая логика? Мне сходить, проверить, а зачем? Пусть и относился я к ней снисходительно, к чему мне проблемы-хлопоты, а тут вы в дверь шумите. Хотел было сразу документ вручить, не успел. Вижу: взволнованы, тень под глазами, а глаза и вовсе не глаза, а глазища беспокойные. Вот так.