Он, что ли, думает, что я должна в обморок падать?
— Ладно, не для кисейных барышень это дело, — продолжает он меня дразнить и берется за нож.
Я уже знаю, что надо делать — точно подрезать какие-то сухожилия, тогда шкура снимается легко. Искоса наблюдаю за охотником — вдруг и это умение когда-нибудь пригодится. И все же это мужские игры — превратить упругий сгусток жизни в мертвый мешок с костями.
Все сделано очень быстро — влажная бордовая туша выглядит неприятно. Еще хуже мне становится, когда переполненный гордостью добытчик переворачивает ее носком сапога. Видно маленькое аккуратное вымя, на котором каплями выступает молоко. Еще недавно оно тоже было живым. Где-то остался малыш — интересно, он теперь не выживет или его накормит чужая мать? Меня тошнит.
Вокруг вертится и любопытствует Пират — забавная помесь сеттера со спаниелем, это петропавловская журналистка Светка доверила нам выгулять собачку.
Джон гремит сковородкой — собирается жарить печенку. Слышен шум и удаляющееся ржанье — лошади опять сбежали.
Найдутся.
В детстве страдала оттого, что не мальчик.
Мальчики смелые и веселые. Всегда смотрят на нас свысока. Потом летят в космос или становятся капитанами. В крайнем случае, сухопутными первопроходцами. Что с того, что я учусь лучше всех в классе? Требуется что-то другое. Неужели нельзя выскочить из своего девчоночьего образа? Пробую. Шахматы, стрельба из лука, география, астрономия, физматшкола. На лыжах с крутых горок, иногда с мальчишками в хоккей. Но им не нравится в хоккей — им больше нравится накручивать на катке круги со мной за ручку, он — ведущий, я — ведомая.
Геология — вот выход. Нет, берем еще круче — вулканология. Гарун Тазиев, «Встречи с дьяволом», легендарная Софья Набоко, прокатившаяся на застывшей корке по раскаленному лавовому потоку. У меня есть цель, упрямство и терпение. Я все смогу. Не хуже мальчиков. Я даже раздобыла телефон этой Набоко, но не звоню. Что я ей скажу?
Они относятся ко мне как старшие братья — заботливо, снисходительно, но и спуску не дают. Разведи костер под дождем, пройди километров десять по кекурнику без передышки, оседлай лошадь, сбегай за образчиком вон на ту сопочку. И разведу, и сбегаю. Проблема не в этом, а в том, что нам какой-то разный состав воздуха нужен для дыхания. Нет, не то — воздух на всех один, но нам для жизни нужны разные его компоненты. Эти сводящие с ума вибрации, этот мой роман с мирозданием абсолютно им невнятен. Им не слиться с ним надо — преодолеть. Зверя застрелить, шкуру снять, полтонны образцов в институт припереть. Они и мир — соперники, я и мир — одно. До меня медленно, но доходит — что я не могу, как они. Я просто не хочу, как они!