— Значит, не быть ему медиком, — сквозь смех говорю я. — Пусть поступает в ветеринарный, будет братьев лечить, как-то же должен. Между прочим, важная и нужная профессия, незаслуженно обделенная вниманием.
— Братьев? — задумчиво интересуется она.
Мы проходим мимо оформленной зеркалами стены, и я на секунду задерживаюсь, чтобы полюбоваться этим видом. Александра, уперев локоть мне в лопатку, с задумчивым видом подпирает кулаком подбородок. С таким же видом она могла бы доказывать теорему Ферма.
— Ну тех, рогатых, — намекаю я, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться новой вспышкой ее ярости.
— Я не выйду за тебя, — говорит она моему отражению. Твердо и четко.
— Точно? — переспрашиваю просто чтобы распалить ее еще больше. — Никаких шансов?
— Абсолютно, — ее однозначный ответ.
— Какая жалость, — улыбаюсь в ответ я, и мы оба знаем, что продолжение реплики ее не порадует. — Какая жалость, что мне, в общем, плевать на твое «нет», Александра «Бермудский треугольник» Черных. Это же я тебя в ЗАГС… несу.
Глава одиннадцатая: Александра
У меня, конечно, просто шок. Другого объяснения этому всему нет и быть не может.
Потому что сначала я сама тащу его в ЗАГС, а потом — он меня.
А потом раз — и мы стоим перед тетенькой в креповом костюме, и я словно со стороны слышу свое «да» пополам с икотой.
То есть вот так, за час я из девочки-студентки Александры Власовой стала вдруг девочкой-студенткой Александрой Черных. И не говорите, что так не бывает — я в курсе!
— Тебе идет моя фамилия, — скалится Алексей, когда работница ЗАГСа предлагает нам жить долго и счастливо таким тоном, как будто вот прямо сейчас нас и похоронят.
Нет, я, конечно, могла бы отбиться. Могла даже голосить на всю Ивановскую, звать полицию и пожарников, и даже Человека-паука, но… У меня шок. До сих пор.
— Жена! — Алексей распахивает объятия. — Иди, целовать буду.
Я стреляю в него холодным взглядом, но еще примерно минуту он на что-то надеется. И вроде собирается что-то сказать, но его перебивает грохот музыки за окнами. Такой сильный, что стекла пританцовывают в рамах, и я — просто на одних инстинктах и с оглядкой на три неудачный попытки умереть — бочком подвигаюсь к Алексею.
— Не бойся, это Лягушонка в Коробченке приехала, — немного сквозь зубы улыбается он.
— Кто?
— Мой брат. Средний. Ты к нему, на всякий случай, лучше близко не подходи.
— Я не собираюсь знакомиться с твоими родственниками. — скрещиваю руки на груди и, прекрасно осознавая, какой бред собираюсь сказать, все-таки иду ва-банк: — Я хочу развод.
Тетушка в креповом костюме громко захлопывает папку и говорит нарочито громко: