Снова это — что-то — мелькнуло в ее глазах. И опять оно ускользнуло от него.
— Думается мне, это не так сексуально, как лига юниоров.
Он не знал, что удивило его больше: язвительность в ее голосе или то, что ему это показалось чертовски привлекательным. В конце концов, впрочем, причина была не так уж важна. Тот факт, что она удивила его, смущал и сбивал его с толку. Нервировал его.
Он шагнул вперед, и она попятилась вглубь комнаты, взгляд, обращенный на него, стал настороженным, острожным. Затем, как будто осознав, что отступает, она остановилась, вздернула подбородок и скрестила руки. Противоречащие жесты — вызов и самозащита — как наковальней ударил его. Сильная, но хрупкая. Сдержанная, но нежная. Смелая, но покорная. Гордая, но скромная.
Раскрыть секреты зоны 51 (прим. пер.: военная база в США, удалённое подразделение военно-воздушной базы Эдвардс) было бы легче, чем расшифровать загадки и двойственность Сидней Блэйк.
— Ты, — прорычал он, приближаясь, — полна секретов.
Она наклонила голову и протянула руку.
— Привет, горшочек, — протянула она. — Я чайник (прим. пер.: образное выражение, дословный перевод «сам такой»).
Похоть пронзила его тело, будто зубчатая молния прорезала гряду грозовых туч. Резко вдохнув, он взял ее лицо в руки и провел большим пальцем по пухлому изгибу ее нижней губы. Другой рукой он схватил ее бедро, крепко удерживая на месте, не позволяя убежать.
— Говорил ли я, как люблю твой ротик? — мурлыкнул он. Ее порывистый вздох подстегнул его придвинуться еще ближе. Заставил его проглотить собственный вдох, ощутив ее на своем языке. — Обожаю. Одна из первых вещей, что я заметил в тебе. Твой прекрасный, широкий, дьявольски сексуальный рот. Я задавался вопросами ночи напролет... каково это ощутить твои губы на моей коже? Как они будут выглядеть, растягиваясь для меня, принимая меня? Как много ты сможешь вобрать?
Огонь пробежал по его нервам, венам, превращая его в долбаного человека-факела. Нуждаясь в более глубоком, тесном прикосновении, он прижал нежную плоть ее губ к ряду ее зубов. Изучил ее в поисках знаков дискомфорта. И спросил себя, стоит ли отпустить ее или потребовать большего.
— Я целовал тебя. Я знаю, какая ты на вкус, и это только усугубляет мою нужду. Заставляет меня желать большего.
Комната наполнилась их резким дыханием. Так близко она не могла спрятаться за своей маской отчужденности. Не могла скрыть желание, темнеющее в ее глазах. Не могла замаскировать румянец, проступивший на ее патрицианских скулах. Низкий стон вырвался из его горла, когда он опустил голову...