Мартекен и Банник повторили приказ Ханника экипажам. Танки выстрелили одновременно, и из дул шести разных орудий выплеснулся огненный вал. С разрывом в считанные миллисекунды снаряды один за другим влетели в стену. Из двух амбразур в лучах звезды вырвалось пламя. Когда дым и огонь рассеялись, в стене зияла огромная пробоина.
— Брешь готова, — сказал Ханник. — Парригар, можете атаковать.
По воксу снова затрещал голос Харнигена:
— Сэр, «Люкс Император» опять нас слушается. Пушка «Вулкан» заряжается.
— Нужна еще одна брешь? — уняв приступ кашля, поинтересовался Ханник.
— Отказываться не стану, — ответил Парригар.
— «Люкс», огонь по второму стыку от первой бреши. Высылаю данные прицеливания. Машинам Седьмой, рассредоточиться и отступить. Дайте дорогу Восьмой роте.
— Так точно, — отозвался Банник. — Шоам, полный назад и вправо. Всем орудиям — продолжать вести огонь. — Он дождался, пока отзвучит очередной двойной грохот главного калибра и пушки «Разрушитель». — Парригар, сэр, будьте осторожны. Мы отогнали не всех врагов от амбразур.
— Мы справимся, — ответил Парригар. — «Везучие Восьмерки», огонь из «Вулканов» по моей команде.
«Артемен Ультрус» и «Честь Кортейна» стали сдавать назад. Ослепительный лазерный луч сзади попал в участок крепостной стены чуть поодаль от первой бреши, взорвав рокрит, разлетевшийся смертоносным ливнем расплавленных шариков и обломков.
Тройка танков «Везучих Восьмерок» проскользнула мимо своих братьев, с впечатляющей скоростью направляясь к форту. После передышки, вызванной созданием бреши, враги вновь открыли огонь, не такой интенсивный, как ранее, но все равно довольно неприятный. Когда танк Парригара проехал между «Честью Кортейна» и «Возрождением Остракана», Банник мимоходом заметил взвод солдат, прижавшихся к стене главной палубы, чтобы защититься от гнева врага.
Баннику стало их жалко. Затем мегаболтеры «Вулкан» открыли огонь, и ему стало жаль уже врагов.
Раньше он никогда не слышал ничего подобного. Тысячи болтерных снарядов вылетали друг за другом, характерные двойные хлопки покидающих ствол снарядов и воспламенение пропеллента сливались в проникающую до самого естества какофонию, как миллион разом запущенных фейерверков. Он сорвал с себя наушники, пытаясь найти спасение в шумах собственного танка и, вскочив, прижался лицом к одному из стеклоблоков. Сквозь слой грязи и болотной жижи на бронестекле он увидел, как под шквальным огнем рушатся целые секции амбразур, осыпаясь из узких идеальных прямоугольников в кривые дыры, похожие на беззубые старушечьи рты. «Вулканы» замолчали. В воздух поднималась пыль от раскрошенного рокрита.