В то время Греция была охвачена волной модернизации и европеизации, в которых активное участие принимал двор короля Отона и новое поколение прозападно настроенной интеллигенции. «Они, – пишет Макрианис в своих мемуарах, – погубили нашу родину и веру, власть перешла в руки безбожников.
Во времена турецкого ига ни один камень из фундамента наших древних церквей не был сдвинут со своего места. А эти несчастные обманутые связали свои интересы с нечестивыми фанариотами, которые подхватили эту заразу в Европе, они уничтожили наши монастыри и церкви, осквернив некоторые из них, а другие превратив в хлев. Среди этих неверных – священники и миряне, военные и политики. И все это несмотря на то, что защищая свою веру и Отечество мы пролили немало крови...». «Непросвещенные интеллектуалы делали все что могли, чтобы исказить истину вероучения и привить секуляризм и рационализм святому древу Православия, которое веками оставалось нетронутым, выдерживая натиск самых разных варваров-завоевателей»15. Больше всего пострадали монастыри: некоторые были закрыты, у других было конфисковано все имущество, в третьи были направлены «прогрессивные» игумены...». Церковь и система образования в то время находились под неусыпным контролем государства, которое изо всех сил старалось подражать Западу, форсируя идею эллинско-христианской цивилизации. Традиционно-византийское богослужебное пение во многих городских церквах постепенно заменялось европеизированным театральным многоголосьем. Именно в то время начинает наблюдаться деградация в области иконографии. В церкви проводится электричество, ставятся скамьи. Теологи и будущие церковные пастыри в большинстве своем получают образование на протестантском Западе, где они и сталкиваются с модными идеями экуменизма. Разницу между Православной и Западной Церковью они видят лишь в области догматических формул, которые так или иначе возможно привести к общему знаменателю; между тем они совершенно отказываются понимать, что на Западе сам образ Иисуса Христа заменен расплывчатым образом гуманного европейца, а потому там нет и не может быть истинного христианства, а следовательно, нельзя прийти ни к какому компромиссу, и обращение еретиков в истинную веру возможно лишь на основе глубокого и искреннего покаяния. Православное вероучение не является набором мертвых догматов, это сама богочеловеческая икона Иисуса Христа, чей лик очерчен евангельскими и святоотеческими учениями, которые и есть непогрешимые ориентиры благочестия. Изъять из этого единства пусть даже самую малость означает осквернить весь образ Божий