— Благодарствую други. С меня не убудет— С трудом ворочая языком, прохрипел я.
— Не зарекайся кмет, бо путь наш долёк. Дойдём ли живя?
— Ничего, дойдём. Меня Владом кличут.
— Елизар я. Пахарь. — Отозвался мужик.
Молодой парень промолчал.
Половцы начали спешно собираться. На запасных лошадей грузили тюки с награбленным, седлали свежих коней, заливали костры, раскидывали угли, набирали воду в бурдюки. Кнутами подняли нас, дали напиться воды. По степнякам было видно, что они очень злые, разговаривали меж собой отрывисто, нервно. Из двадцати человек осталось двенадцать. Курянин трёх дозорных зарезал и я, стрелами, трёх точно. Лихо мы с Данькой погуляли в ночи.
— Интересно, о чём они говорят? — Тихо проговорил я.
— Знамо дело о чём. — Отозвался Елизар, — старшой их кричит, что в степи пятеро наших було, а его полотва упирается, говорит, что десяток и что десять коней не хватает. Он их своими матюками кроет, мол как так десять и не одного не словили. Переживает их старшой, что мало их, своих же боится повстречать в поле, бо отымут добро и полон, да посечь могут. У нас с ихним ханом сейчас замиренье, вот и боятся ватажники наказанья.
Я вспомнил про курянина и усмехнулся, во он их помотал.
… Шли медленно. Иногда свистели плети, подгоняя отстающих пленников. Часа через два свернули к реке и сделали привал.
………………………………………………………………………………………………………………………………………
Скрип гружёных телег затих, лошади фыркали, чуя воду. Утреннее солнышко уже припекало. Нам дали сухих лепёшек. Есть не хотелось, но Елизар тихо буркнул, держа связанными руками сухарь:
— Ешь паря, а то последние силы уйдут. Идти долёко, а упадёшь добьют.
Я нехотя принялся грызть сухарь, размышляя о возможном побеге. Путных мыслей в голову не приходило.
— А что Елизирар, часто наших в полон уводят? — Тихо обратился я к пахарю.
— Ныне не часто. Наши то князья с ихними породнились, потише стало. Но и народ наш далече от городов и лесов не селился, а как степь поспокоилась, так пошёл обратно на свои земли, где пращур скот пас, да земли ратал.
— А рази степи раньше наши были? — Спокойно спросил я.
— А то как жа! — С подозрительным интересом посмотрел на меня пахарь, — на Брянских землях раньше северяне жили, остальные роды южнее. — Ты шож это, былин не слухал?
— Слухал, но в них мало говориться о землях наших, только о хоробрах, да чудищах, таких как соловей разбойник.
— Да какое ж он чудище? Сам ты чудище. — Елизар отвернулся и принялся за сухарь.
— Ну как же, свистел то он как убийственно!
Елизар хмыкнул в бороду и ответил:
— Человек то был. Сильный, могучий и по правде живущий. Соловка абы кого не трогал, а Соловей прозвище его было, тому как свистать мог аки соловушка чисто, с разными коленцами, да так громко, шта на всю округу слыхать было. Песни петь любил. — Пахарь прожевал твёрдую лепешку и продолжил, — Жил то он в селе Девять Дубов. Свое название то сельцо получило благодаря древнему пню, что стоял аккурат посерёдке селения. Задолго до Соловья, годов за пять сот, на этом пне выросли девять дубков-отростков, да так тесно сплелись меж собя, что превратились в могучий, витой дубовый ствол кружиной с избу и не найти было места лучше под гнездо для дозора лихому Соловке. Когда князь Володимир велел старую веру искоренять, народ ушёл в леса, а Соловей собрал хоробров и давай княжих людишек трясти, дабы дальше не совались, — пахарь помолчал, как-бы припоминая события и продолжил, — потом Илюша пришёл со своими воями, ну и …