— А скажи друже Елизар, нет ли тут среди женщин, некой Милёны?
Елизар задумался, повернулся ко мне и долго глядел мне в лицо, потом вымолвил:
— А ты хто таков?
— Друг, — ответил я, не поворачиваясь, — друг её суженого.
— Колдун?
Вот он момент истины, значит она тут, или он её знает, пронеслось в голове.
— Нет, не колдун, но видывал чудеса, что и она.
На прибрежной траве начинался спор лучников. Стреляли примерно с тридцати шагов по тюку, скрученному из старой кожи. В этот момент, с меловых холмов раздался утиный кряк. Оглянувшись я не увидел конного наблюдателя.
— Ох уж этот Курянин. — Слетело у меня с языка.
Не подав виду, я взбодрился, ибо узнал сигнал друга и понял, что он всё время был рядом и именно теперь, когда противник затеял лучные игры, подал знак, значит, мне надо было что-то придумать и начать действовать.
— Так что Елизар, — уточнил я, — есть тут Милёна.
— Есть, вон та, темноволосая, на колесо тележное спиной припала.
— Ну и добре. Чуть что, будь наготове, но не спешай.
Пахарь встрепенулся, оживился. Это заметили наши надсмотрщики, загалдели, закрутили головами, потянули кнуты. Я вскочил и крикнул в сторону Елизара:
— А вот и попаду! Я лучший охотник в веси был.
На мою спину, обжигая болью, опустилась плеть. Я повернулся к обидчику, вырвал у него, связанными руками, плеть и бросив её под ноги пошёл к стрелкам:
— Ну, кто так стреляет, — кричал я, — разве можно бахвалиться стрельбой в такой большой тюк?
За спиной раздался, остужающий пыл, скрежет сабли по ножнам.
Главарь шайки подошёл и спросил:
— Что ты хочешь?
— Ничего. Просто видя, как стреляют твои вои (а они стреляли очень хорошо), я поспорил что могу лучше, а вот он начал меня пороть.
— Лучше? Ну, покажи лучше!
— Не, — замялся я, — руки затекли.
Половец велел развязать меня. Почуяв свободу мои руки сами задвигались, замахали, разгоняя застоявшуюся кровь. Боль в натёртых запястьях начала утихать.
— Дайте мой лук.
Мне принесли лук, дали одну стрелу с «бронебойным гвоздём» и обступив предложили стрелять.
— Куда стрелять то, в тюк? Это детская забава. Молодые кочевники оскорблено загалдели, хватаясь за сабли.
— А куда можешь? — Ощерился главарь.
На его пальцах красовались золотые перстни, я кивнул на эти побрякушки:
— В сие жуковинье.
Половчанин засмеялся, снял перстень и подойдя к мишени, поставил его в складку на кожаном тюке, отверстием ко мне.
— Попадай. — Ухмыльнулся он, и самоуверенно заглянул мне в глаза.
— Так отсюда его и не видать. — Простовато проговорил я и сократил расстояние, примерно до двадцати шагов. Присмотрелся, закрыл глаза, расслабился, помолился всем своим богам. Перед глазами предстала дочка, кормящая курочек в компании лохматой Лю. Стало тепло и спокойно. Открыл взор, натянул лук и без фиксации, быстро отдал тетиву. Стрела вжикнула в полёте и кожаный тюк качнулся, принимая в себя древко. Все наблюдавшие на миг замолчали, потом раздали возгласы одобрения и удивления. Перстень висел на стреле.